Миличенко Ирина
— Вилли Вартанович, в это и сейчас верится с трудом, но в апреле будет пять лет со дня смерти вашей супруги, маленькой женщины и большой актрисы Надежды Румянцевой. Как сейчас живете?
— Люди говорят, время лечит. Но это чушь, особенно, когда ты размениваешь восьмой десяток. Утром, бывает, встаю — такая разбитость, ничего не хочется делать, и вдруг я отчетливо слышу Надин голос: "Вилли, вставай". И я встаю. Спасает моя дочь от первого брака Карина, она меня не забывает, звонит, друзья, слава Богу, еще живы. И главное — работа, интересный коллектив. Иногда езжу в командировки. Продолжаю контакты с моими зарубежными друзьями. Доброжелатели, конечно, пытались за эти годы устроить мою личную жизнь, но я понял, что никого не смогу любить так, как Надю, все-таки вместе мы были 42 года.
Живу за городом, в том самом доме, где мы обитали с Надей и где сейчас мне все о ней напоминает. Даже цветы в нашем саду, которыми Надя при жизни с такой любовью занималась, никогда не осыпались, а после Надиной смерти превратились в пух. Соседка сказала: "Это они по Наде плачут". Чтобы не травмировать себе душу, я спилил два любимых Надиных дерева в саду, которые засохли с ее уходом. Обстановка в доме у меня осталась такой, какой была при Наде. Она мне все время говорила: "Не знаю, как дальше будет, но ты должен держаться и не опускать руки". Единственное, без Нади я так и не научился готовить, поэтому ем где-нибудь в ресторанах по пути с работы. Друзья пытались меня перевоспитать, пароварку подарили, но, видимо, готовка — это не мое.
— А дни рождения Надины отмечаете?
— В этом году не получится, мне придется по работе уехать. Думаю, соберу всех ее подруг на любимую Надину дату, 30 сентября, в день ее именин. У Нади был очень ограниченный круг друзей. Она была домоседкой. Не любила никуда ходить. А когда ее узнавали, смущалась. За рубежом другое дело, там она была наравне со всеми, там не все знали, что Надя — актриса.
— Смерть Надежды Васильевны стала огромной потерей для кинематографа, заменить ее вряд ли кто-нибудь сможет. Говорят, люди чувствуют свой уход. У вас были с ней какие-то прощальные разговоры?
— Нет. Надя перед самой смертью хорошо себя чувствовала. А потом простыла, началось воспаление легких, иммунитет был ослаблен. Когда она заболела, я ее уговаривал: "Поедем в Германию на лечение". Но она все отказывалась. А сейчас себя ругаю: надо было настоять и все-таки повезти ее за границу. Там бы специальные препараты, которых у нас тогда не продавали, повысили ей иммунитет.
— Надежде Васильевне очень благоволили власти. Ваш дом, где вы живете, находится в деревне Усово, неподалеку от резиденции Владимира Путина. В гости он случайно не приезжал?
— Когда Надя орден Почета в Кремле получала, то сказала Путину, что мы живем по соседству, а он: "Я к вам зайду". Но так и не довелось. Правда, охраны здесь много.
— Можно сказать, что ради вас Надежда Васильевна пожертвовала карьерой. Когда как смиренная жена она поехала за мужем-дипломатом в Египет, многие расценили этот ее поступок как эмиграцию. У вас были мысли остаться за границей навсегда?
— Когда я ушел с государственной службы, нам предлагали жить в Америке, в Австрии. Но Надю очень тянуло домой. Уже когда мы жили за городом, я ей предлагал поехать куда-то просто отдохнуть, а она: "Нет, скоро лето, мне надо в саду цветы сажать, поливать"... Помню, вернулись из-за границы, едем домой в метро, мужчина на наших глазах не уступает даме место, а Надя: "Вот теперь я почувствовала, что вернулась домой" (смеется).
— Вы познакомились с Надеждой в компании общих друзей, помните, чем вы ее покорили?
— Как такового покорения не было. После нашего первого знакомства я пошел Надю провожать к метро "Аэропортовская", где у нее была квартира. Стали общаться, перезваниваться. Потом наступил Новый 1966 год, Надя спрашивает: "Где встречать будете?" Я говорю: "Дома с родителями". "А давайте вместе встретим его в Доме кино?". Вот так постепенно друг ко другу и притирались. Были, конечно, случаи, когда "цапались" из-за того, что я "широкой душой" любил встречаться с друзьями, а мужские компании без спиртного часто не обходились. Надя была категорически против этого. Все за мое здоровье беспокоилась.
А когда уже встречаться стали, я учился на вечернем отделении Внешне-торговой академии, днем работал. За плечами у меня на тот момент уже был один брак. Прибегу домой уставший, дочерью нужно было заниматься. Приехал в очередной раз к Наде, такой никакой, а она мне: "Вилли, сколько можно бегать, оставайся у меня". Я стал у нее ночевать, в один из дней домой нагрянула с племянником Надина мама. Такие простые люди из крестьянской среды. Очень добрые, общительные. Потом мы поехали с родителями к ее отцу. Потом эти поездки к родителям стали традицией. Сам я из армянской семьи, так Надя даже некоторые слова на моем родном языке выучила. Сидим в компании, наливаем, а Надя мне на армянском так грозно: "Вилли, не пей!" (смеется).
Она и родителей моих любила, сама к ним приедет, мне позвонит: "Вилли, не волнуйся, я у твоих родителей". И маме она нравилась. Когда они только познакомились, будущую свекруху она первым делом попросила научить ее готовить армянские блюда.
— А настоящая свадьба у вас была?
— У нас у обоих это был второй брак. Поэтому особых торжеств не устраивали, собрались узким кругом родители, несколько Надиных подруг. Когда мы поженились, Надя была на пике популярности. Бывает, придешь в ресторан — обязательно кто-то за нами увяжется. Потом Надя очень любила общаться с интересными людьми, поэтому с удовольствием со мной ездила в командировки как жена дипломата. Все вокруг поражались, как, приезжая в какую-то страну, она так хорошо знает ее историю. А она заранее дома все про эту страну изучала, поэтому иностранцев с ходу забивала вопросами (смеется). Такая активная все время была. Возраст на ней никак не сказывался.
— Вы оба из скромных семей, но, когда стали дипломатом, баловали супругу дорогими подарками?
— Это очень сложно было. В прямом смысле. Говорю: "Надя, пошли в магазин, что-нибудь тебе купим?" А она ни в какую. Безразлична была к вещам и драгоценностям. Даже если на прием дипломатический наденет какое-то украшение — как только все заканчивается, она тут же снимает. Все мне говорила: "Вилли, не привыкла я к этому". Единственное, на что соглашалась, могла поехать куда-то и вкусно поесть. В этом у нас было единодушие, мы оба любили китайскую кухню. В Вене, в Париже, всюду, куда приезжали, первым делом спрашивали: "Где у вас китайский ресторан?".
Еще у нее слабость была. Когда у нас дома развалилась чехословацкая стенка, она купила старинную мебель. А я все бурчал: "Накупила дрова, кому это нужно?". Но потом, чтобы как-то поддержать ее увлечение, я приобрел подставку к этой мебели. А сейчас смотрю, это же настоящее искусство. Есть у нас и красивый инкрустированный бар, Надя везла его из Египта. Другая бы женщина купила тряпку, а Надя все для дома. Любила она семью и этим жила.
— Она действительно отказывалась от ролей в кино, если видела, что это противоречит ее внутреннему миру?
— Когда ее активно приглашали сниматься в криминальных сериалах, она все сопротивлялась: "Это не мое. У меня другой имидж, и я хочу его сохранить". С удовольствием вела детскую передачу "Будильник". Сейчас смотрю современные детские программы, так это откровенная халтура, а Наде принесут материал — она преподавателям и психиатрам позвонит, с ними встретится, все обсудит. Я поражался этому ее качеству. После перестройки ее уговорили вести какую-то программу в духе современной пошлятины, но она долго не выдержала, ушла, а потом и программа без нее закрылась.
Продолжение интервью читайте на segodnya.ua в ближайшее время
Главные темы