Общежитие — дом для холостых офицеров. Трехэтажное здание с одним подъездом. На первом — стол с ключами, телефоном и женщиной-вахтером. Рядом — буфет. В холле второго этажа — зона отдыха с диванами и фотообоями на стенах, манящими пальмами и песчаными берегами. Холл третьего — радовал глаз своей спортивной направленностью: шведской стенкой, брусьями, разнокалиберными гантелями и тремя гирями.
Приближался обед. Пайковая гречка, приправленная тушенкой и луковой зажаркой, набирала температуру и нагоняла аппетит. Капитан Бывалый, в трениках, майке и армейских тапочках на босу ногу, задумчиво смотрел в душу холодильника. Трехлитровая банка с маринованными помидорами так и просилась на стол.
Внезапно дверь распахнулась и в комнату шагнул друг и сосед по комнате — начальник солдатской столовой старший лейтенант Роман Недопека. В среде сослуживцев его называли кто Ромка, а кто Рюмка.
— О, Рюмаша, да ты, смотрю, в тонусе? — как бы поздоровался Бывалый.
— Ес итыз, — согласился по-английски Недопека и тут же спросил: — А что у нас на обед?
— Каша из топора… только вот хлеб закончился, — кисло презентовал Бывалыч.
— Так я сейчас мигом в магазин слетаю. Только без меня не начинай!
— Давай. У тебя 10 минут.
Бывалыч смотрел в окно, перемешивая кашу. День был знойный, солнце стояло в зените. После вчерашнего "забега" по поводу окончания очередной недели хотелось лимонада.
Мечты прервал звук открывающейся двери. На пороге встал капитан Андрей Павлович Прихода. Приходу за глаза называли "прыгода", так как он отличался умением попадать в истории, особенно подшофе. Служил Прихода народоведом полка — на хорошей штабной должности по линии воспитательной работы. Прихода пришел на обед, принеся с собой буханку хлеба, в расчете таким образом внести свою лепту в пиршество.
— О, Палыч. Как там на службе? — оживился Бывалыч при виде товарища.
— Как всегда, — важно сказал капитан. — Уборка территории да гуманитарная подготовка.
— Постоянство — признак мастерства! — отсатирил хозяин и снял с плиты сковороду с ароматной кашей.
Тут в двери материализовался Недопека. В вытянутой руке его была зажата бутылка водки.
— Ты же за хлебом ходил? — напомнил Бывалыч.
— Это же и есть наш хлеб, белый, пшеничный, силы дарящий!!! — не уставал то ли хвалить напиток, то ли оправдывать свою забывчивость старлей.
Недопека уверенными движениями, как факир, открыл бутылку и разлил.
— А знаете, друзья, на сборах народоведов округа была у нас интересная дискуссия о том, чем лучше влиять на боевой дух вероятного противника — снарядом или бомбой, — задал тему Прихода.
— Снарядом! — убеждал Бывалыч.
— Ну, ты шустрый Бывалыч. А если оборона эшелонирована или противник глубоко в тылу? — разжигал страсти Прихода.
— Снаряд, средство проверенное.
— А бомба, тоже проверенное, сбросил и все. В любом случае долетит, — напирал Прихода.
— Ха-ха-ха-ха! А снаряд не долетит, что ли? — Бывалыч заржал.
Это был его коронный прием в дискуссии. Обычно выставленный на смех оппонент прекращал спор и молча признавал правоту Бывалыча. Но не в этот раз. Прихода не сдавался:
— В бомбе "агитлитературы" до 75кг, а в снаряде?
— А снаряду, Палыч, керосин не нужен, летчик не нужен, самолет не нужен! — загибая пальцы перед глазами Приходы и смотря в глаза Ромке-Рюмке, рубил сплеча Бывалыч.
Прихода молчал, эмоции мешали сосредоточиться.
— За победу! — рюмка Недопеки и кружка Бывалыча цокнулись. Офицеры вышли на балкон и закурили, сплевывая вниз на газон, где красной точкой красовался канализационный люк.
— Бывалыч, а бомбой точнее будет, летит бомбардировщик, видит цель и бомбит, тут не промажешь! — начал второй раунд народовед.
— Ну что ты такой упертый? А высота, а скорость полета, думаешь, все так просто? Ты хоть представляешь себе это бомбометание? Ха-ха-ха, — удивлялся Бывалыч.
— Хорошо, спорим на шарик водки, что докажу? — не унимался народовед Прихода. Он зашел в комнату и через минуту вернулся на балкон с гирей в руках.
— Да ты сдурел! — Бывалыч залился смехом.
— Смотри. Попадаю в люк — с тебя бутылка! — завелся офицер-народовед.
Не обращая внимания на смех, Прихода, со всей ненавистью к вероятному противнику, толкнул гирю в направлении цели. Смех внезапно затих. Все не сводили глаз с кувыркающейся в полете гири. Казалось, что она вот-вот попадет в красный люк. Но гиря глухо впечалась в землю в нескольких метрах от люка.
— Недолет! — взорвался от смеха Бывалыч.
Но через секунду Прихода уже стоял с еще одной гирей.
За борт упорхнула и она.
— Перелет! — возликовал Бывалыч вслед убегающему из комнаты народоведу.
— У меня есть третья попытка, вы мне мешали! — со словами, полными решимости и отваги, вернулся Прихода с третьей гирей в руках. — Третья, точно в цель!
— Так это в артиллерии, а ты же бомбомет! — Бывалыч и Недопека держались за животы. Но и в третий раз магический люк оказался, как заколдованный.
Гиря шлепнулась рядом с ним.
— Бомбы закончились! Бомбомет, неси пляхан!
Бедный Прихода вышел из комнаты, арсенал "авиагирь" в спортуголке действительно иссяк. Пришлось идти за бутылкой в магазин. Но на обратном пути Прихода прихватил внизу две измазанные дерном гири. Вахтерша, завидев такое чудо, пришла в изумление. Все знали, что народовед и гири по своей природе были несовместимы.
Новую бутылку тут же распили. Народовед признал превосходство артиллерийского способа доставки агитлистовок над авиационным. После этого бомбометание люка гирями продолжили уже для удовольствия, перейдя с балкона в спортуголок. Бомбили прямо из открытого окна. А рядом, на подоконнике, наскоро оборудовали барную стойку с водкой, пивом, салом и маринованными помидорами. Метали все кому не лень. Было весело. Внизу собрались детишки и с неподдельной радостью любовались, как дяди с третьего этажа бросали что-то тяжелое. Но, несмотря на все старания, в люк никто так и не попал.
Единственным человеком, остававшимся в неведении того, что происходило на подотчетной территории, была вахтерша. Но после того как в течение нескольких часов каждый входивший офицер заносил с собой гирю, и она почувствовала неладное. Конечно, правила проживания не запрещали офицерам приносить в общежитие гири. Но так массово, да еще в воскресенье... Это аномальное явление породило у вахтерши настороженность
и предвещало ЧП гарнизонного масштаба.
Поэтому очередному вошедшему с гирей лейтенанту она сказала: "Так, хлопці! З гирями більше не пущу! Щас подзвоню в комендатуру, прекращайте, кажу вам серйозно!" Занеся гирю, лейтенант в точности передал компании слова вахтерши. И тут изобретательный Прихода придумал ноу-хау, предложив к рукаву пожарного гидранта привязать гирю, за который и подымать ее после падения в точку старта.
Гирю быстро привязали к рукаву гидранта. Андрей Палыч, ловя восторженные взгляды сослуживцев, подошел к барьеру — распахнутому настежь окну. Теплый летний ветер причесал его растрепанные волосы, придав уверенности. Как атлет на Олимпийских играх, гордо подняв голову, Палыч прищурил глаза и что было сил метнул гирю в направлении магического красного круга в изумрудной курчавой траве. Все замерли. Гиря понеслась навстречу кругу. Вдруг ее движение вперед было прервано натянувшимся, как струна, гидрантом, и 16-килограммовую чушку потянуло к окнам первого этажа. Звон стекла. Гиря скрылась в здании. Еще секунда. Она снова снаружи, и опять внутри. Спортуголок погрузился в тишину.
У двери буфета на первом этаже Прихода и вахтерша Зина оказались одновременно. В кухне были двое. Один сидел за столом и побелевшими пальцами курил, делая необычно глубокие затяжки, как будто в последний раз. Табурет с противоположной стороны был усеян битым стеклом. Сидевший под холодильником офицер смотрел в разбитое окно стеклянными глазами, а белыми как мел губами еле слышно лепетал:
— Как же так, как же так…. За хлебом встал, встал за хлебом. А как будто война началась.
Читайте также:
Главные темы