Миличенко Ирина
— Ирина Константиновна, в следующем году исполнится 90 лет со дня рождения вашего любимого супруга и прекрасного актера Михаила Пуговкина. На Набережной в Ялте в день его рождения местные власти собираются открывать ему памятник. Видели ли вы это творение?
— Конечно. У Михаила Ивановича вообще многое связано с этим городом. С 1952 года он снимался на ялтинской киностудии. Из ста фильмов, которые есть в его фильмографии, двадцать шесть сняты в Крыму. Откроют памятник в июле следующего года, в день его рождения, хотя с этим днем у Михаила Ивановича связана веселая история: дело в том, что в его паспорте было написано, что он родился 21 ноября, а на самом деле он празднует его 13 июля (по ошибке паспортистки. — Авт.). Сам Михаил Иванович относился к этой ошибке с юмором и отмечал свой личный праздник дважды.
Всю финансовую часть по установке памятника взяло на себя правительство Крыма. Постановление об этом уже есть. Конечно, Ялтинский исполком не возражал, но я по всем кабинетам сама бегала и занималась этими вопросами целых два года. Поставят его на набережной, у концертного зала "Юбилейный", напротив дома, где мы много лет жили.
Увековечат Миничку таким, каким многие зрители запомнили его в фильме "Иван Васильевич меняет профессию". Помните в фильме момент, когда Наташа пела герою песню, а он сидел в кресле? Вот скульптор Олег Каверин который делал эту работу, родом из Ялты, но давно живет и работает в Москве, и запечатлел этот момент.
— А во сколько обошелся этот памятник местным властям?
— Ну, если сравнивать его с памятником Екатерине II в Севастополе за миллион гривен, то у нас все намного проще и скромнее. Будет просто фигура сидящего артиста, который любил Ялту. Его знали все местные жители. Но самая большая моя мечта к юбилею сделать документальный фильм "Неизвестный Михаил Пуговкин". Дело в том, что в 1993 году, на его 70-летие, нам подарили кинокамеру, и я начала учиться снимать. И снимала его везде: на творческих встречах, днях рождения, когда собирались наши дети и внуки. Это будут кадры, которые никогда не попадали на экран. Хочется показать всем, как он пел романсы, каким был дедушкой, прадедушкой. Его любят многие, а как человека — знают мало. Вот я и хочу показать всем такого Пуговкина, которого они еще не знают.
Кроме этого, буду переиздавать книгу, вышедшую при его жизни на 85-летие, — "Жизнь и судьба Михаила Пуговкина". Он ее видел. Правда, в то время он уже очень болел, поэтому читать не мог, но я ему вслух все читала. Биографию, конечно, не изменишь. Но последнюю главу я дописала — так что будет и там что-то новое и интересное.
— В сложный для Михаила Ивановича момент, когда не было ролей, он переехал жить в Ялту, где вы и познакомились. Знаю, что когда вы вернулись обратно в Москву, свою квартиру на набережной продали известному шансонье Вилли Токареву. Вы бываете в гостях у нового хозяина?
— У Вилли наша скромная комнатушка превратилась в настоящую дачу. Дворцом ее, конечно, не назовешь, но все равно. Он себе целый этаж на крыше достроил. Там, где была наша комната, у него теперь лестница. Но что скажешь, эстрада всегда жила по другим канонам, не так, как кино. Хотя Вилли сам там редко бывает. Приезжает с женой и детьми раз в год, в августе. Когда мы проводим фестиваль памяти Миши "Виват, комедии!" на Набережной, то дома у него, конечно, все слышно, но за эти годы, он ни разу ко мне даже не подошел. Ведь как все вышло. Мы не собирались эту квартиру продавать. Когда Саша Абдулов в трудный период жизни Миши предложил переехать в Москву, ему, как инвалиду Великой Отечественной войны, выделили однокомнатную квартиру на Тверской, но потребовали показать справку, что у нас нет другой жилплощади, вот и пришлось продать эту крымскую квартиру.
— Может, это и не совсем корректный вопрос, но в прессе была информация, что за год до смерти вашего супруга Никита Михалков платил ему пенсию, а потом обещал не бросить и вас. Он сдержал свое слово?
— Мне, как вдове, он и сейчас доплачивает к пенсии по три тысячи рублей в месяц. А это, поверьте, для меня тоже помощь. За год до Мишиной смерти Михалков создал фонд, и всего трем артистам России — Вячеславу Тихонову, Нонне Мордюковой и Михаилу Пуговкину — определил пенсию по 10 тысяч рублей (в пересчете на гривни это 2616. — Авт.). У меня тогда своя пенсия была 7 тысяч (1831 грн. — Авт.). У Миши, как у инвалида, было больше, но десять тысяч были для нас тогда серьезной поддержкой.
— После смерти мужа вы пережили еще одно несчастье: в Симферополе убили младшую внучку Михаила Ивановича — Наталью. Вы долгое время не хотели говорить на эту тему. Нашли виновных?
— И сорок дней не прошло после смерти Миши, как девочка погибла. Наташа работала в Верховной Раде, в юридическом отделе. Она шла поздно домой и шпана на нее напала.
Миша все говорил: "Вот такие должны быть артистками". Она выросла у него на глазах, такая хохотушечка была. Я и к экстрасенсам обращалась… Всех адвокатов обошла, но чтобы раскрыть дело, нужны большие деньги, а платить нам нечем. Видимо, такой крест у меня. Радуют сегодня дети, правнуки и работа, которую я сама себе придумываю. Унывать я не имею права. Мы со всеми детьми и внуками Михаила Ивановича общаемся (у Пуговкина было три брака, от первой жены — дочь Елена, она же и подарила ему внука Михаила и внучку Наталью. — Авт.). Его уже пятый год нет с нами, а мы на все важные даты собираемся: дни рождения, печальные дни, на кладбище... всегда вместе.
— У вас была непростая жизнь, а какой период совместной жизни с Михаилом Ивановичем был все же самым счастливым?
— Все девять лет, что мы жили с ним в Ялте, и еще столько же в Москве. Когда люди болеют, это другое дело. Но, к моему великому счастью, Миничка до последней минуты был в сознании. Не хотел, чтобы зрители видели его немощным.
— Вы мужа всегда называли Миничкой. Откуда такое ласковое имя?
— Ему еще в деревне говорили: "Миничка, ты будешь артистом". А меня он всегда звал: "Ирка, где моя Ирка?" Он не мог быть один. Я на кухню выхожу на три минуты, а он из комнаты кричит: "Ирка, ты где?" Но, извините, когда мы встретились, мне 50 лет было, а моему мужчине 68 лет — так что никаких "сю-сю". Но шутки, радости, обожание друг друга — это все было. А познакомились мы, когда я организовывала в Ялте творческие вечера известным артистам, таким активным деятелем была. А он все иронизировал: "Что эта женщина может, мол, раньше были директора — мужчины особой национальности. И, конечно, они только поднимали трубку — им уже все несли. А я во время перестройки в Ялте в Киноцентре работала. И когда мы стали сотрудничать, он увидел, что за два дня я могу собрать полный зал. Сначала у нас были только деловые отношения: он в гостинице жил, а я — со своей большой семьей дома. А потом он уже не хотел в Москву возвращаться и тогда прямо мне сказал: "Давайте вместе работать и жить". Я приняла его таким, каким он был, а он — меня. Нам никто не верит, что мы не ругались и не скандалили за все эти годы. Его дочь Елена мне уже после смерти Миши сказала: "Ира, мы тебе памятник при жизни должны поставить. Если бы не ты — мы бы давно папу похоронили, а ты ему продлила жизнь — и творческую, и личную".
— Вы жили скромно с Михаилом Ивановичем. Он вас как-то баловал?
— У него такого даже в характере не было. Он прямо спрашивал: "Тебе надо что-то купить?" Я говорю: "Нет, у меня все есть". А вот я о нем заботилась, к каждому празднику покупала что-то. Одеваться он красиво любил, но сам по магазинам не ходил, загнать его в торговый центр было невозможно. Его красиво одеваться научил Марк Бернес. Он ему всегда говорил: "Правильно живете, крестьянин. В третьем периоде жизни нужно одеваться светло и элегантно". Все коллеги Миши отмечали, что он всегда был элегантным, хотя у него была непропорциональная фигура. Он не был модником, но мог носить костюм. Казалось бы, неграмотный мальчик, который приехал в Москву учиться во МХАТ... Видимо, это было заложено в нем.
Продолжение интервью читайте на нашем сайте в пятницу, 5 октября
Главные темы