Жизнь на Донбассе. В очередях за пенсией можно умереть и не упасть – некуда

Больше года назад мы горячо спорили со студентами, за что нужно любить свой город. Тема возникла ниоткуда и была подхвачена всеми. Кто-то в юношеском запале доказывал, что Луганск любить не за что. Это не Киев и, тем более, не Нью-Йорк. Я была в числе тех, кто отстаивал, что свой город нужно любить не благодаря близости к чему-то, а за то, что это город детства, и только мы виноваты в том, что мало знаем о нем. Я и сейчас так думаю. Но спорить уже ни с кем ни о чем не буду. Какой он, город, в котором я живу сейчас? Как и прежде, раскаленный от жары летом и продуваемый всеми ветрами во все остальные времена года. Раньше – лениво раскинувшийся на солнце, неторопливый, но при этом труженик. Сейчас… Когда живешь в нем, меняющихся граней уже не замечаешь. Ты – его часть, а все происходящее в нем – норма. Норма, потому что так живет весь город, молча разделяя установленные правила жизни.

Самое отличительное для меня – Луганск жив е т дн е м. С прошлого июля я не возвращалась домой позже семи вечера. Да что там, дома я не бываю позже шести. Нет поводов куда-то идти, и судя по тишине за окном по вечерам – таких поводов не находит никто на моей улице. Я не бываю, как раньше, в кино или на концертах, я не сижу с друзьями в кафе, не езжу на природу. Я не захожу в круглосуточные магазины, потому что их просто нет. Но в нашем городе много цветущих роз, вся центральная улица города засажена ими. Конечно, это радует и удивляет. Сейчас, в зел е ное время года, скрыты зеленью листвы шрамы на теле моего города – брошенные квартиры, забитые фанерой окна, сбитые снарядами балконы, сгоревшие здания. Психолог-лето скрыл всё то, от чего я жмурилось зимой и отворачивалась, проезжая мимо. И сейчас, на какие-то секунды, можно подумать, что это прежний город и прежняя жизнь. Со студенческих лет у меня был роман с трамваями – самым безопасным и старым городским видом транспорта. С отсутствием света трамваи и весь электротранспорт перестал ходить. Пару месяцев назад запустили троллейбусный маршрут и два трамвайных. Но это не жизнь, а только е е видимость. На трамвайных рельсах возле моего дома разложен кост е р, а чуть дальше висят оборванные провода – неужели это восстановимо? Всю мою жизнь по этим старым рельсам два раза в час стучал старенький трамвай, на котором ездили все местные жители. И мысль о том, что эта часть моей жизни безвозвратно ушла, заставляет меня снова отворачиваться.

Нет, я живу не в м е ртвом городе, в н е м кипит жизнь. Работают кафе и рестораны, немного, но для тех, у кого есть, что потратить, этого достаточно. В центральной библиотеке заложена дыра в книгохранилище от попадания снаряда, и она снова работает. Работает и филармония, пусть, только дн е м, но вс е же. Для молод е жи город как место прогулок вообще не поменялся. Сдвинулось и сократилось время этих прогулок в связи с комендантским часом. Вы сможете сделать всё то, что любили и делали до войны – стрижка, косметические услуги, вс е это есть. "Метро" не работает. Почти по Кингу на площади возле него брошена тележка, которую никто не убирает. Оставшийся один "Эпицентр" стал "Стройцентром", а в сети семейных ресторанов "Мафия" столовая для военных . Да, это важно, кинотеатр "Украина" теперь "Русь". На фабрике нижнего белья "Грация" – военная часть, а остатки тканевых заготовок используются как одноразовые салфетки. Да, если вы визуал, вам будет не хватать биг-бордов и рекламы. Есть немного политической рекламы, поздравлений с прошедшими праздниками и проглядывающих картинок из прошлого. На открывающихся магазинах счастливое "Мы работаем!!!!!", распечатанное на принтере. Мне кажется, хозяева этих магазинов писали свой радостный призыв для себя, подтверждая то, что сумели открыться. В киосках союзпечати продают хлеб. Пустые банки и неработающие банкоматы.

В городе много техники, много военных, много машин без номеров. Это уже привычно. Они едут в транспорте, они возвращаются с увольнительных, они рассказывают подвыпившим друзьям о своих геройствах. Можно запросто увидеть мчащийся БТР или танк, тяж е лую технику, целые колонны. Это тоже фрагмент современного города. На дорогах вмятины от гусениц. Как в театральном домике с одним только фасадом и подпирающими его сзади досками у нас работают почты, которые осуществляют доставку посылок по территории "ЛНР". У нас есть банки, в которых выдают социальные пособия и пенсии, возле которых живой стеной стоят люди в ожидании пенсии или пособия. В таких очередях запросто можно умереть и не упасть – некуда.

В октябре прошлого года я спешила в тубдиспансер. Отчего-то удивлялась табличкам "Мины" по длине всей лесополосы напротив онкодиспансера. Чему я сейчас удивлюсь? Много нищих. Много просящих милостыню в часы пик. Много людей с пустыми усталыми глазами и очень много горького "За что боролись? Получайте!"

Мой город… 30 мая прошлого года мы шли по ночному городу, подсвеченному фонарями, с рок-хитов. Шли и удивлялись баррикадам, разобранной плитке возле администрации, смелости музыкантов приехать в город. А уже в начале августа я ждала автобус на остановке, на которой накануне вечером погибла женщина и вся стена остановки была в рыжих полосах е е крови. Всего два месяца прошло и целая жизнь.

В мо е м городе встретились мои родители, в мой город после войны вернулись мои молодые бабушка и дедушка, уже семь е й. В этом городе родился мой сын. Я росла в Луганске профессионально, строила планы и путешествовала, всегда возвращаясь домой. Сейчас в Луганске не осталось моих друзей – все ищут лучше й доли в России или Украине. Ждут РВП, ждут работы, ждут мира. А я жду его здесь. Жду, слушая, как сейчас, автоматные очереди за окном и решая постоянный ребус – как обеспечивать свою маленькую семью, не покидая город. Но если вы решите приехать в Луганск, я покажу вам свой город – таким, каким я буду любить его всегда.