От войны сходят с ума: репортаж из зоны боевых действий

- Ночью стреляют, а я никуда не тикаю. А куда мне уже тикать? Я и солдат просила: сынки, убейте нас с дедом, чтобы не мучились. А они говорят: бабушка, если выжила, значит так Богу нужно, – рассказывает "Сегодня" жительница пятиэтажки недалеко от КПП "Майорск" Мария Денисовна.

Пенсионерка пригласила меня в свою квартиру на последнем этаже. Сразу с порога чувствуется затхлый запах. На грязных полах лежат куски потертого линолеума. В квартире холоднее, чем на улице. Еле поднимая ноги, женщина медленно шаркает к одной из двери.

- Только не разувайтесь. У меня грязно, – приглашает хозяйка.

За дверью – небольшая кухня. С краю стола лежат недоеденное яблоко, орехи, молоток и газовый баллон. Капли воды падают с потолка и разбиваются об дно алюминиевых мисок. Женщина поворачивает яблоко надъеденной стороной к разбитому окну и замечает мой взгляд на посуду.

Мария Денисовна 

- Я бы не ставила посуду на пол, все равно тут мокро везде: у нас снаряд крышу изрешетил. Но соседка снизу ругает, вот мне приходится миски расставлять, – поясняет она. – Меня недавно по мариупольскому телевидению показывали, люди плакали…

- О чем же вы рассказывали?

- Да как о чем? Воды нет у нас, я таскаю баклажки с улицы. И газа нет. Я вам покажу, вы тоже плакать будете.

Из соседней комнаты раздается громкий смех.

- Это мой дед. Как война началась в 2014 году, у него голова перестала работать. Ничего не понимает. Слышу взрывы -  плачу, а он смотрит на меня и улыбается.

Единственный сын пенсионерки живет на временно оккупированной территории 

В многоэтажке опустела каждая вторая квартира. Окна разбиты пулями и осколками снарядов, часть квартир сгорела. Но здесь все равно живут люди. Большинство из них – давно на пенсии. Некоторые уезжали на несколько недель в Бахмут, Доброполье, Славянск, но как только потеплело – вернулись домой.

Единственный сын Марии Денисовны живет на временно оккупированной территории – т.н. "ДНР". Он предлагал перевезти родителей к себе, но пенсионерка против. В этом доме женщина прожила 30 лет, и даже война не смогла выгнать пожилых супругов из родного Майорска.

- Пойдемте, я вам спальню покажу…

Бабушка с трудом отрывается от стола, за который держалась во время нашего разговора, и, опираясь на стены, выходит в коридор.

- У меня две комнаты было. Мы с дедом в зале живем. Говорят Бога нет, но он есть! Над залой крыша целой осталась! Это нас Бог спас. Кругом течет с крыши, а там сухо.

Женщина с усилием открывает комнату спальни. В нос бьет резкий запах плесени. Бежевые обои в цветочек почернели и набухли, в помещении осталась только разбитая кровать – остальные вещи соседи помогли перенести во вторую комнату.

Крыша повреждена снарядом

- Тут, говорят, вредно дышать. Идемте, я вам гордость свою покажу, – Мария Денисовна проводит меня к ванной.

Свет падает на нетронутую стиральную машинку. На глазах женщины, которая еще несколько минут назад спокойно показывала наполовину уничтоженный дом, появляются слезы.

- Я всех прошу – дайте только воду. Чтобы я хотя бы раз в жизни включила машинку и постирала. Я ее до войны купила и за войну ни разу ей не воспользовалась. Я ее сама купила, никто мне не подарил…

Мария Денисовна закрыла лицо ладонями и заплакала. Из второй комнаты снова слышен смех, женщина протерла глаза пальцами и повела нас в зал.

- Дед мой за два года ни разу из квартиры не вышел. Не может…

Муж Марии Денисовны страдает слабоумием с 2014 года

Пожилой мужчина сидит на стареньком диване недалеко от горы вещей, слушает как трещит розетка и смотрит на разбитое снарядом окно. Вспышка фотоаппарата развеселила пенсионера, несколько долгих секунд он смеялся словно младенец. Кажется, это единственный жилец пятиэтажки, который не боится войны и, наверное, даже не знает о ней.

На выходе из квартиры нас ждал сосед Марии Денисовны Михаил. Майорск обстреливают каждые три дня, а местные жители уже не представляют свою жизнь без взрывов, рассказывает мужчина. В начале войны в одном из подъездов пятый этаж занял "Правый сектор". Туда мы и направились.

По словам местных жителей, в этой квартире жил "Правый сектор"

В нежилом помещении бросаются в глаза новые металлопластиковые окна, установленные Международным комитетом Красного Креста (МККК). Я вышел на покрытый пулевыми отверстиями балкон.

- Ты смотри-смотри, но если снайпер влупит, я не виноват, – предупреждает мужчина.

За прошедшую зиму Михаил побывал на похоронах четырех соседей. Трое замерзли прямо в пятиэтажке, еще один – повесился в посадке.

"Кладбище досталось "ДНР"

На машине вместе с МККК мы добираемся в поселок Зайцево, к нему присоединили подконтрольную часть Горловки. Всего в населенном пункте живет около тысячи человек. Сейчас здесь нет ни школ, ни банкоматов, ни работы. С поселка до территории самопровозглашенной "ДНР" – десять минут пешком. В глаза бросаются дома с заколоченными досками окнами и опустевшие улочки.

- Потомственная династия Ганнибалов из Санкт-Петербурга передала молодой "республике" десять дубков, – вещает радио в машине. – Мы надеемся, что вместе с этими деревьями будет расти и процветать и сама "республика"…

- Это радио "Оплот" здесь ловит, – поясняет водитель и выключает громкость.

Машина останавливается возле наполовину пустующего здания. Несколько лет назад здесь был детский сад, а сейчас – военно-гражданская администрация поселка. На входе нас встречает местный глава Владимир Веселкин со своим котом Кошей. В полупустом здании о детях напоминают несколько рядов двухъярусных панцирных кроватей и рисунки в коридоре. На подоконниках сложены бронежилеты и каски, а вместо детского смеха в здании раздается шум взрывов за окном.

В здании садика находится местная администрация

- Часть поселка оккупирована, у нас было два кладбища: украинское и русское, оба остались на той стороне. В сентябре к нам присоединили четыре улицы Майорска, раньше это была Горловка. Пески, Жованка и Бахмутка – просто народные названия части нашего Зайцево. Центр нашего поселка сейчас оккупирован, – рассказывает Владимир Юрьевич.

По документам садик, как и другие коммунальные здания, все еще принадлежит Горловке. Поэтому получить деньги из бюджета на ремонт крыш или установку стекол невозможно.

- Мы получаем помощь только от Международного комитета Красного Креста: стекла, контейнеры. Доходов у нас ноль. Несколько недель назад я взял бухгалтера, до этого сам оформлял субсидии. Штата у нас не было, вот только штатное расписание получил. И здание это не наше, оно принадлежит по документам Горловке. Моя задача все бюджетные здания признать собственностью территориальной общины Зайцево. Мы можем только через суд этого добиться.

Владимир Веселкин

Сейчас Веселкин ищет юриста, который за зарплату в 3400 гривен согласится работать практически на линии фронта.

В кабинете главы администрации обшарпанные обои прикрывает огромная карта поселка. На ней он указкой показывает несколько улиц, которые находятся под контролем "республики".

- Вот эта улица наша, а эта уже – оккупирована, – рассказывает мужчина.

В 2014-м Владимир Веселкин воевал в составе одного из украинских батальонов, до этого занимался бизнесом (сейчас его предприятие "национализировала" т.н. "ДНР"). Несколько сотрудников экс-бизнесмена остались воевать на стороне боевиков.

Большинство местных покидать свои дома отказываются.

- У меня знакомый на прошлой неделе пытался забрать родителей из Жовонки, а они вещи отдают – холодильник, телевизор, бытовую технику. Ковры свернули и отдали. Говорят, если дом сгорит, то хоть это останется. А сами отказываются уезжать.

- А какие у вас здесь каналы смотрят, – спрашивает один из журналистов у Веселкина.

- Если антенна повернута в сторону Торецка – украинские каналы, если в сторону Горловки – смотрят телеканал "Оплот", – отвечает чиновник.

Школа на линии фронта

Школьники на тренинге

- Что нужно делать, если увидели взрослого с боеприпасом в руках, – спрашивает у аудитории школьников волонтер Красного Креста.

- Сказать ему, чтобы положил на землю и отошел! – выкрикивает из зала третьеклассник Миша.

- А еще? Нужно отойти от взрослого!

- Зачем отходить?! – интересуется мальчик.

- Потому что может взорваться и ранить тебя.

- А почему сразу меня? – возмущается Миша.

Такие тренинги проходят в Марьинской школе №2 каждую неделю. Здание находится в 1200 метрах от временно оккупированных территорий самопровозглашенной "ДНР". Последний раз его обстреливали второго февраля этого года – директор, учителя и школьники два часа прятались в подвале.

- Я уже многое повидала, но тогда действительно испугалась, – рассказывает директор школы Людмила Панченко.

Возле красных линий стоять нельзя

По всей школе развешены красные и зеленые указатели. Возле красных останавливаться нельзя – туда могут долететь осколки окон. Школа работает в 1200 метрах от линии соприкосновения. Но директор все равно уверена – здесь детям безопаснее, чем дома. Красный Крест закрыл окна мешками с песком, каждый ребенок знает, где его место в подвале и как быстрее туда добраться.

- Меня война застала в декрете. Я отправила ребенка и вернулась на работу. А как еще? Я ответственна за жизнь своих учителей и детей. Было трудно. Руки опускались, но отказаться от школы нельзя. Если закрыть школу, люди бы просто уехали из Марьинки, тут не осталось бы вообще никого. А это наш город, – говорит Людмила Панченко.

Директор показывает подвал

Во время войны погиб один ребенок, в стенах школы никто не пострадал.

- Погиб 9-летний мальчик. Он был с братом дома, когда в них попал снаряд. Брат остался инвалидом. Еще наш учитель погиб в 2014-м. Были у нас и смерти от онкологии. Такого раньше не случалось. Умерли две девочки, пятый и второй класс. Это те семьи, которые не выезжали во время обострения. Может быть, это на фоне стресса такое, – предполагает директор школы.

Сейчас в здании школы пять дней в неделю находятся 150 детей и 20 учителей. До войны здесь работали 20 учителей и учились 350 школьников.

- У нас уже выработана система. Если происходит обстрел, учителя спускаются с детьми в подвал. Там сидят. Родители за детьми не приходят. Учитель звонит двум родителям, а мы уже рассказываем остальным: все хорошо, все целы. Как заканчиваются обстрелы, мы или забираем ребенка домой, или он идет на занятия, – рассказывает мама одного из учеников Татьяна.

Мешки с песком защищают детей от осколков

После окончания тренинга дети шумно разбегаются по домам. Несколько мальчиков по очереди запускают бумажный самолетик, целясь в разбитое осколком стекло. 

Очередь к фельдшеру

В Кордюмовской амбулатории с самого утра собралась очередь к местному фельдшеру Татьяне Теплюк. На лавочках вдоль коридора своей очереди дожидаются четыре бабушки. Нужно успеть до обеда – тогда с другой стороны здания будут раздавать гуманитарку.

Очередь к фельдшеру

Несколько месяцев назад крышу амбулатории повредил снаряд, от взрыва вылетели стекла. Ремонтные работы оплатил МККК. Проверять работу приехали не только иностранные делегаты Красного Креста, но и несколько журналистов.

- Хелллоооу! Гуд Морнгинг! – поприветствовала Татьяна Теплюк представителей МККК в своем кабинете. После этого женщина резким движением указывает пациентке в сторону двери. Та неловко поднимается со стула и возвращается к очереди в коридор.

Рядом со столом медика – старый аккордеон.

- Когда лекарств нет, я пациентов музыкой лечу, – поясняет фельдшер.

Местные чаще всего жалуются на сердечно-сосудистые заболевания, есть несколько раненых. Но в основном – приходят бабушки с высоким давлением. Больше всего, по словам Татьяны Теплюк, Кордюмовку волнует, как распределяют гуманитарную помощь.

- Недавно один мужчина соседний дом гранатами закидал. Алкашам дали 7,5 тысячи гривен – они ни дров, ни угля не купили, еще и кролика украли. Вот паренек закидал их дом "лимонками". Понимаете, это он не выдержал из-за несправедливости, – рассказывает медик.

- Анечка, проходи! – приглашает фельдшер пациентку из коридора.

Фельдшер и пациентка

В комнату заходит молодая женщина с повязкой на голове и сразу же переходит на крик: пытается выяснить, почему ей не досталась гуманитарка.

- Сколько мы еще будем терпеть?! Тем положено, тем не положено, на тех наложено! Уголь не купить, дров не купить! Нам не надо помощи, я без помощи жила и ходила работать! Хай заберут, хай еще несколько раз бомбанут Курдюмовку и посмотрю, кому будет положено! Я теперь лягу пластом и ни одна машина не проедет!

- Это крик души! – комментирует фельдшер. Услышав одобрение медика, Анна начинает кричать еще громче, повторяя одни и те же фразы. А спустя несколько минут вылетает из кабинета и продолжает возмущаться в коридоре.

- Вот видите, как людей довели, – поясняет Татьяна Теплюк.

Следом за Анной в коридор вышла и фельдшер. Медик успокоила женщину по-своему – поцелуем в губы.

Фельдшер успокоила женщину

Ближе к обеду вся очередь переместилась во двор, с другой стороны здания амбулатории появилось несколько женщин со списками. Раздавали средства гигиены и продукты.

Три часа в очереди – и ты на территории самопровозглашенной "ДНР"

На КПВВ "Марьинка" каждый день собираются огромные очереди. Кто-то едет на машинах, кто-то проходит "границу" пешком. Люди тянут за собой чемоданы, тележки с продуктами, мешки. Пропускная способность пункта небольшая, поэтому в очередях приходится проводить несколько часов.

- Три часа стояли! Вообще все хорошо, но пусть бы нам автобус пустили! А так мы должны доехать отсюда, а потом здесь нас встречает автобус и нужно еще 30 рублей платить, чтобы дальше повезли! – жалуется одна из женщин в очереди.

Очередь на КПВВ

Пограничники проверяют чемоданы, сумки и паспорта. Самое распространенное нарушение, рассказывает пресс-офицер Краматорского пограничного отряда Игорь Заруднев, – вес багажа больше 75 килограмм.

- Сейчас в очереди где-то 70 машин. Это даже очередью назвать нельзя. Бывают дни, когда больше 200 машин. Летом больше работы, зимой – меньше, – рассказывает офицер.

С КПВВ можно рассмотреть Петровский район Донецка – оттуда идет дым. Последней в очереди стоит жительница временно оккупированной территории Людмила. Она переехала в Донецк в 2012-м к больной маме.

Отсюда видно Донецк

- Стою, бывает, по три часа. А что делать? Нужно стоять, стоим. Туалеты тут поставили, спасибо. А что еще можно сделать? Пусть вообще эти КПВВ уберут, мы спасибо скажем!

Людмила работает на рынке, а на подконтрольную территорию ездит к сыну. С собой женщина тащит несколько сумок с продуктами.

- Некогда мне, нужно быстрее, чтобы к автобусу успеть, – заканчивает разговор жительница Донецка.

К слову, по данным ОБСЕ, линию разграничения ежедневно пересекают около 30 тысяч человек. Кто-то едет оформлять документы, кто-то – к родителям, а кто-то – за положенной социальной помощью. Цены в т.н. "ДНР" иногда могут быть в три-четыре раза выше, чем на подконтрольной территории. Кроме того, в "республике" сложно купить некоторые медикаменты, а импортные порошки, средства гигиены – дефицит.

В "серой зоне" только на территории Донецкой области живут больше 70 тысяч человек. По данным ООН, за время военного конфликта погибли более двух тысяч мирных жителей.