Романовский: спасал гитары и варил пластинки
Казалось бы, такая старая вещь, как пластинка — кому она нужна, кроме коллекционеров и ретроградов? И тем не менее в последние два года продажи винила достигли уровня 80-х — когда мир переживал пластиночный бум. Мало того: есть люди, которые не только коллекционируют пластинки, но и используют их для заработка и создания новых вещей. "Сегодня" собрала несколько историй о таких людях.
Игорю Романовскому было 12, когда к нему в руки впервые попала маленькая пластинка Апрелевского завода, на которой было написано странное слово "Битлз". Дома он поставил ее на отцовский проигрыватель "Аккорд" — и замер, очарованный музыкой. С того дня Игорь заболел ливерпульской четверкой. К 16 годам коллекция винила росла, и даже появление магнитофонных катушек не затмило эту страсть.
"Для меня винил — это культ и эстетика, — говорит Игорь Романовский, ныне известный скульптор. — Берешь в руки пластинку и ощущаешь запретный космос — в СССР западная музыка попадала только "оттуда". "Пласты", "диски", как их называли, привозили моряки и дипломаты. Фирменная пластинка стоила 50 рублей, я не мог себе такое позволить. Покупал, как и все меломаны, продукцию венгров и югославов — наших друзей по соцлагерю. Спрашиваешь: есть "фирма" или "демократы"? Фарцовщики открывали свои чемоданы: там было все! Помню, купил две югославские пластинки The Beatles и Uriah Heep и слушал их до затертости! Некоторые храню по сей день — как раритет и память.
В 1992 году я сделал медальон с профилем Леннона и все думал, как бы его пооригинальнее оформить. Вдруг осенило: можно согнуть пластинку и сделать оклад! В основе техники — огонь и вода: ставишь кастрюлю с водой, кипятишь, аккуратно опускаешь туда края пластинки, потом сгибаешь их. Вот и все! За несколько лет создал оригинальную коллекцию виниловой скульптуры, посвященную значимым личностям в мире музыки: Луи Армстронгу, Джону Леннону, Эдит Пиаф и другим. Использовал испорченные или незначительные для меня пластинки. Например, в портрете "Леннон — легенда" присутствует гитарный гриф, найденный на свалке, немного бронзовой проволоки и три лепестка винила.
По мере того, как эту композицию раскупали битломаны — политики и бизнесмены, — я спас от небытия семь гитар! Плавить, гнуть и резать — это кропотливая работа. Малейшая ошибка — и приходится брать другой диск. Нервничаешь, пробуешь снова. С "Пиаф" намучился особенно, зато она теперь в частной парижской коллекции.
В 1998-м мой проект "Эволюция граммофонного века" был представлен в Париже. А в 2001 году эта же выставка состоялась в Музее истории Киева. В нее вошли мои скульптуры, проигрыватели (от граммофонов до вертушек 90-х), раритетные пластинки (от хора каторжников выпуска 1905 года до последних "апрелевских"). Когда наступила эра CD, многие люди просто выбрасывали диски. Как-то во дворе наткнулся на мужика, который нес к мусорному баку стопку пластинок. Я любезно попросил его отдать этот бесценный клад. Там оказались очень неплохие вещи!"
Из винила: "Рок вокруг часов"
А недавно случилась удивительная история: скульптор получил в подарок пластинку группы "Спейс" 1982 года "Paris — France — Transit", которую искал долгое время. С Дидье Маруани (лидером "Спейс") Игорь Романовский познакомился еще в 1996 году, когда тот приобрел у молодого художника скульптуру "Волшебный полет Экама". В композиции были и клавишные, и гитары, и полет самого Экама. А прошлой осенью скульптор с семьей побывал у маэстро в гостях в Париже. Общались, как давние друзья. Игорь, воспользовавшись случаем, спросил, где можно купить раритет. Маруани улыбнулся и… извлек заветную пластинку из своей коллекции!
"Так сбылась моя маленькая мечта, — смеется Романовский. — Гнуть пластинки я перестал. Но каждое утро, проснувшись, достаю из конверта — ах, какой запах, какое потрескивание! — пластиночку с музыкой под настроение, и "снова кружатся диски". Это ритуал и особый кайф..."
На выставке. Романовский с Дидье Маруани. Маэстро держит в руке портрет "Леннон — легенда". Фото: И. Романовский
"Вертушки" и сказки
В 90-е годы всплеск интереса к винилу произошел благодаря культуре диджеинга. И хотя новые технологии открыли неисчерпаемые возможности, новички-диджеи начинают обучение именно с пластинок, потому что микширование винила — это "работа для ушей", а компьютер делает это автоматически.
"Многие лейблы и сегодня выпускают музыку исключительно на виниле, — говорит Vinyl DJ. — Если вы хотите выделиться — то, покопавшись в ящиках с пластинками в магазинах, получите шанс прочистить мозги и сфокусироваться на хорошей музыке".
Киевский диджей Даша Колосова начинала с винила и использует его в работе по сей день:
"Многие думают, что скретчинг (это когда иголку быстро двигают по диску) царапает пластинку. Это не так: для этого есть специальные иглы. Для микширования треков с винила на одной вертушке играет трек, а пластинку на второй диджей прослушивает в наушниках, находит нужный ему отрезок и устанавливает скорость, чтобы она была одинаковой.
Я коллекционирую диски с техномузыкой 90-х годов — они отлично микшируются с современными треками. Однажды моя коллега взяла советскую пластинку "Мелодия" с детскими сказками и поставила небольшой отрывок в начале сета — получилось очень креативно. Вообще, сейчас очень модно играть треки с использованием пластинок, от рока до диско. По статистике, в прошлом году мировые продажи винила достигли уровня 80-х, когда спрос был на пике. Культура аналоговых носителей возвращается. Для меня пластинки — огромное поле для творчества и фантазии, а это самое главное в нашем деле".
"Вертушка". Даша Колосова знает, как сделать трек на виниле. Фото: Д. Колосова
Фонограф и "подарок" Хрущева
В коллекции патефонных пластинок киевлянина Юрия Москаленко — раритетные записи Петра Лещенко, Федора Шаляпина, Юрия Морфесси. Некоторые имена сегодня забыты, но винил сохранил голоса уникальных артистов.
"В 1957 году мне, 16-летнему, впервые попала в руки дореволюционная пластинка: выменял ее в киоске "Утильсырье"— она висела на веревочке над окошком в качестве рекламы, — вспоминает Юрий Викторович. — Поставил дома на отцовскую радиолу — как сейчас помню, это была песня "Улетела пташечка". Меня заворожило это звучание, и я начал искать пластинки, где только мог. За Байковой горой была большая толкучка, там богатая публика покупала пластинки, которые стоили баснословных денег. При мне Петра Лещенко купили за 1500 рублей, а бутылка водки тогда стоила 27.
Фонограф. Сохранил голоса Леси Украинки, Есенина и Толстого
Возвращаясь с войны, солдаты чемоданами везли из Германии пластинки на русскую тематику — причем то, что в Союзе вообще не звучало! А потом я услышал Вертинского и заболел им на всю жизнь… Покупал, менял. Был в Киеве такой коллекционер Шаляпина — Сергей Оголивец. В 70-е к нему даже приезжала дочь Федора Ивановича. Восхищенная его коллекцией, подарила ему альбом со своим автографом. Мне удалось обменяться с ним: Шаляпина на Вертинского.
Раритет. Обложка с Вертинским
Войти в этот круг было очень сложно: коллекционеры боялись и воров, и доносов, ведь многие исполнители, особенно эмигранты, были под запретом. Например, Лидия и Николай Донцовы исполняли песни с хулиганским блатным уклоном. В СССР такое не могли издать. Зато знаменитый Константин Сокольский записал "Мурку" в Риге, там же издавались другие запрещенные певцы.
Забавный факт: после войны рижские заводы звукозаписи стали советскими, но умельцы продолжали подпольно печатать там эмигрантов. Выглядело так: на пластинку клеили этикетку, допустим, детского хора, а записаны были Лещенко или Сокольский. У коллекционеров такие пластинки назывались "переклейки": их продавали за большие деньги".
Осколки времени. Пластинка-"переклейка": написано "Скворцы", а звучит... "Женушка"
Еще одна страсть Юрия Викторовича – старинная техника для механического воспроизводства звука. Особый раритет коллекции – фонограф конца XIX века, предшественник граммофона.
"Томас Эдисон придумал уникальный аппарат, на котором можно было прямо на месте записывать звук, — продолжает Москаленко. — Американский изобретатель лично подарил фонограф Льву Толстому — благодаря этому сохранились записи речи писателя. Так же, как голоса Леси Украинки, Есенина, Маяковского и других".
Особо ценятся у коллекционеров "пробные" пластинки — те, что были выпущены в единственном экземпляре. Власть имущие их прослушивали и выносили вердикт: пускать в производство или нет. У Юрия Викторовича есть "пробник", который в свое время ему продал шофер Хрущева — генсек оставил ненужную ему запись в машине.
"До революции старались красиво оформить обложку пластинки, — говорит Юрий Викторович. — У каждой артели грамзаписи была своя эмблема на сердцевине диска — в наших кругах это называется "яблоко". Была такая история: художник продал рисунок-эмблему, на котором была изображена собака. сидящая перед граммофоном. Работникам фирмы было предписано в случае пожара первым делом спасать этот рисунок, настолько серьезно относились к оформлению "яблока". Некоторые даже собирали пластинки исключительно ради этикеток".
Долгое время жена Юрия Викторовича. Людмила, переписывалась с Аллой Баяновой, которая подарила супругам Москаленко пластинку с песнями на французском и немецком языках.
"Чем ценны записи эмигрантов первой волны? Они исполняли песни в той манере, что звучала в ресторанах Петербурга, Москвы, Парижа. Например, певица Варя Панина не училась вокалу, не была поломана школой и пела в ресторане всю жизнь".
Кстати, благодаря фонотеке Москаленко фирма "Мелодия" в свое время смогла выпустить многие записи Козина, Морфесси, Вертинского и Лещенко.
"До сих пор в памяти день, когда на даче у дяди мне позволили покрутить ручку патефона, — говорит 80-летний Юрий Викторович. — Я дотрагивался до иголки, раздавался шелест, звучало вступление — и начиналось волшебство..."
Редкая пластинка. Из стекла