Старшина — це ого-го!
Прапорщик Наливач стоял, оперевшись на табличку с номером батареи, и ждал приближающуюся со стороны автостанции группу людей. Стайка гражданских наступала на него. Все приехали к своим сыновьям, братьям или любимым, привезя с собой много еды: домашние пирожки и кендлики, котлеты и буженину, жареных карасей и копченую грудинку, сгущенку и конфеты, сливовую наливку и самогон.
— Здравия желаю! — бодро и молодцевато вступил в соприкосновение с родственниками новобранцев Наливач.
— Здравствуйте. Добрый день. И вам того же, — зазвучала какофония ответных приветствий.
— Как добрались? — продолжал сыпать заботой Наливач.
— Та мы до сына. Нормально. А как наш Саша? Слава Богу, добрались! — наперебой загомонили приезжие. Чувствуя, что контакт налажен, конферансье сделал вступление.
— Увага, внимание! — Наливач поднял табличку с номером батареи над головой.
— Чей боец служит здесь, ставайте сюда. — Наливач указал перстом справа от себя, приведя в движение часть народных масс.
— Кто не знает номер батареи своего солдата? Пройдите на КПП, сержант поможет узнать, — Наливач вытянул руку в направлении КПП и замер на пару секунд в монументальной позе. Оставшихся родственников Наливач передал в руки других подходивших старшин. Развернувшись к своим, Наливач вытянулся по струнке, приложил руку к виску и, чеканя каждое слово, произнес:
— Прапорщик Сергей Семенович Наливач — старшина батареи.
Собравшиеся ответили уважительным молчанием.
— Сейчас я расскажу, как будет проходить присяга и увольнение, затем отвечу на вопросы.
Наливач был переполнен благими намерениями предоставить кому-то из приезжих крышу над головой, так как гостиниц в поселке не было. За проживание, как это делали другие, Наливач денег не брал, постояльцы благодарили застольем. Общение с родителями на КПП помогало ему выбрать гостей, с которыми он найдет общий язык, выпьет, поговорит о службе и за жизнь. Внимание прапорщика было для них счастливым билетом. Старшина наставлял и опекал их сына на протяжении всей службы. В благодарность родители солдата и демобилизовавшиеся питомцы просто засыпали Сергея Семеновича поздравительными открытками со всех уголков страны на 23 февраля, День артиллерии, Новый год и день рождения.
В этот раз старшина решил взять на постой чету Дидков, вместе с Галей. Галя была их соседкой, с Володей они ходили в один класс, и дело шло к свадьбе.
После принятия присяги родители и солдаты заполнили места общественного отдыха. Младшие братья примеряли солдатские кепи, мамы кормили своих чад домашней колбасой и вареными яйцами, а отцы со знанием дела задавали вопросы о службе, командирах и технических характеристиках военной техники. Солнце тянулось к обеду. Жены накрыли на стол, Володя с Галей ворковали у окошка, Сергей Семенович и Николай Свиридович опрокинули по стопочке. Все сели за стол.
— Ну что, по единой?! — риторически то ли спросил, то ли предложил старшина.
— Так точно! — быстро согласился Николай Свиридович, почувствовав на себе взгляд жены.
Наливач налил по-фирменному, с горкой.
— Сергей Семенович, да вы спец, — восхищался Дидок-старший.
— По-офицерски. Могем, так сказать! — довольный произведенным эффектом, отвечал Наливач.
Старшина перевел взгляд на свежеиспеченного солдата, который наяривал за обе щеки свиные мамкины котлеты с картофельным пюре.
— Так, я договорился с комбатом, увольнительная до семи утра, — объявил старшина
— О, Семенович! А у вас командир такой строгий, — с переживанием в голосе сказала мама Володи.
— Под личную ответственность! — ответил старшина, а его устремленный в потолок палец говорил о великом доверии со стороны командира.
— Старшина — це ого-го! — поддержал отец призывника, показывая на бутылку с домашним самогоном, настоянном на кожуре грецкого ореха.
— Коля, та ну шо ты прям так спешишь… — попыталась повлиять на темп пьющих мама солдата.
— Лена, та ну ладно. Такой повод, такое знакомство, — Николай Свиридович в этот день действительно хотел выпить много, на то он имел повод.
— Елена Трофимовна, вы не переживайте, движемся, так сказать, согласно плану проведения выходного дня, — обнадеживающе заявил старшина.
Елена Трофимовна поверила и успокоилась, рассматривая семейный фотоальбом Наливача. Выпили еще и снова — еще. Мужчинам было душевно, общих тем было много. Сергей Семенович говорил о службе в полку, командире батареи и офицерах. А Николай Свиридович рассказал, как делает самогон и как его Володька учился ездить на тракторе. Боец со своей зазнобой закрылись в комнате. Зимнее солнце садилось за горизонт, вторая бутылка подходила к концу. Наливач с гостем стали собираться за спиртным. Жены настойчиво запротестовали. Но мужская солидарность взяла верх. К точке, торгующей самогоном, шли, петляя между сугробами, подошли к подъезду старого двухэтажного дома.
— Коля, ты подожди меня тут, я пулей! — попросил Наливач. Дверь подъезда хлопнула. Темнота окончательно окутала дома и улицы, из светившегося зашторенного окна доносился голос ведущего новостей. Николай Свиридович стал замерзать и поежился. Достал пачку сигарет. Пачка оказалась пустой. Вдруг через окно на лестнице Николай Свиридович увидел, как двери одной из квартир второго этажа отворились, и шумная гурьба оказалась на лестничной площадке.
— Стрельну у них, — подумал Николай Свиридович.
— Хлопцы, угостите сигареткой, а то мои закончились, — обратился к веселой компании Николай Свиридович.
— А, даракой! Захады, другом будишь! — шагнул к Николаю Свиридовичу с распростертыми руками мужчина средних лет кавказской наружности.
— У меня сегодня праздник, мой сын сегодня присягу принял, савсем мущина стал. Пойдем, випьешь с нами, — гостеприимность била через край.
— Так и мой тоже. — поддержал радость Николай Свиридович.
— Хараше, слуший, очень хараше, — увлекая за собой в квартиру, кавказец усадил Николай Свиридовича за стол и вручил рог, до краев наполненный красным вином. Под давлением гостеприимства и горных традиций Николай Свиридович выпил вино. Тосты и пестрая компания стерли из памяти любимого старшину.
Тем временем Сергей Семенович, с бутылкой под мышкой, вышел из подъезда на улицу. Николая Свиридовича возле подъезда не оказалось. Не оказалось его и на прилегающих территориях. И Сергей Семенович подумал, что гость, не дождавшись его возвращения, вернулся домой. Но дома Николая Свиридовича тоже не было. Его родные пришли в уныние. А жена Николая Свиридовича со вздохом сказала: "Опять сон рябої кобили, ну коли ти вже нап’єшся?" Поиски Николая Свиридовича организовали грамотно, ходили по поселку, заглядывали в подъезды и на чердаки, но все безрезультатно.
— Поїхали на присягу і батька загубили… шо люди скажуть? — сокрушалась жена Николая Свиридовича.
— От паразит, люди приехали к сыну, а тут на тебе, — распекала старшину жена.
Сергей Семенович чувствовал себя виноватым.
— Хватит! Тоже мне, развели тут. Все будет в порядке, в военном городке живем, а не где попало, здесь просто так никто и ничто никуда не девается. Закон постоянства физического тела здесь работает четко: если где-то убавилось, то в нужном месте добавится.
В дверь позвонили, на пороге стоял начальник патруля. Увидев офицера, Сергей Семенович насторожился.
— Согласно книге увольняемых здесь должен находиться рядовой Дидок Владимир Николаевич? — спросил лейтенант.
— А шо надо? У нас все законно, увольнение до семи нуль-нуль, — пошел на амбразуру страшина, закрывая спиной солдата.
— Забирайте, товарищ солдат, своего папу, — офицер сделал шаг в сторону, и двое патрульных под руки внесли физическое тело Николая Свиридовича в квартиру.
Николай Свиридович пребывал в астрале, глаза его были закрыты, слова застревали во рту, состояние организма делало невозможным общение в любой форме. Сергей Семенович посмотрел на лейтенанта, суть вопроса изобразив мимикой лица.
— Его на КПП какой-то Карапетян привел, они его сына искали. Кроме фамилии ничего сказать не мог, по фамилии узнали, в какой батарее его сын служит, по "Книге вечерней поверки" узнали, что его сын в увольнении, в "Книге увольняемых" нашли адрес, вот и доставили.
Услышав это, старшина поднял вверх указательный палец и сказал:
— А шо я вам говорил? Армия — это порядок!