Как корабль. Станция напоминает океанский пароход, если смотреть на нее с озерной дамбы.
Для большинства из нас электроэнергия — это нечто привычное, но слегка непонятное. Мы пользуемся ею, заряжаем телефоны, подключаем компьютеры и освещаем дома и города, помним из школьного курса физики что-то о потоках электронов, о янтаре и о том, что, потерев расческу, можно заставить волосы становиться дыбом. Однако есть люди, для которых электроэнергия — это не какое-то полезное, но абстрактное понятие, а работа и жизнь. Корреспонденты "Сегодня" побывали на Бурштынской теплоэлектростанции и увидели, как уголь и вода рождают ток, пройдя через сверхвысокие температуры, огромное давление и даже вакуум, и узнали, как работает предприятие, питающее Украину и даже другие страны электрикой вот уже пятьдесят лет.
Бурштынская ТЭС находится в одноименном городе (название весьма уместно, ведь именно опыты с янтарем — бурштыном — помогли понять саму природу электричества. — Авт.) рядом с Ивано-Франковском. Ее видно издалека — еще на изгибе дороги в холмах мы заметили три огромные (две по 250 метров и одна — 180 метров) трубы, извергающие клубы дыма. А подъехав ближе, увидели и само озеро, питающее котлы и турбины станции водой и паром.
ЦИФРЫ И ФАКТЫ. Установленная мощность ДТЭК "Бурштынская ТЭС" — 2334 мегаватта, она генерируется 12 энергоблоками. Это ключевой элемент Бурштынского энергоострова, охватывающего Закарпатскую область, южную часть Львовской области и западную часть Ивано-Франковской. Кроме того, часть электроэнергии уходит на экспорт — в Словакию, Румынию, Венгрию и Польшу. Работает станция на угле, который добывается в Донецком и Львовско-Волынском бассейне. В зависимости от нагрузки, за сутки ТЭС сжигает 12,5—14,8 тонн угля. На предприятии работает более двух тысяч человек. И совсем недавно, 30 апреля, станция отметила пятидесятилетие!
Осветлитель. Здесь вода очищается от ила, тины и грязи.
ВОДА И ЗАПЧАСТИ. На входе в станцию — электронное табло, которое показывает плановую и реальную выработку электроэнергии. Несмотря на раннее утро — около семи — через проходную плотным потоком идут люди. Рабочий день здесь начинается в восемь, но нужно еще переодеться в рабочую форму. Форму выдают и нам — спецовка с символом ДТЭК, специальные ботинки с армированными носками, защитные очки, каски. Проводят инструктаж по безопасности — и ведут на саму станцию. "Экскурсовод" у нас прекрасный — ведущий инженер электроцеха Михаил Валуев, который знает о станции практически все.
Процесс производства электроэнергии начинается с водоочистки. Этим занимаются в химическом цеху — Оксана Илькив, начальник смены, показывает огромные "осветлители" — баки, где озерная вода очищается от ила и грязи. Их четыре, внутри пахнет тиной и сыростью.
— Осветление — это первичная очистка, — рассказывает Оксана Семеновна. — Работают насосы сырой воды, закачивают их в баки, там оседает вся грязь и вода перекачивается в баки осветленной воды, после чего идет несколько этапов анионной и катионной очистки — от сильных и слабых солей и кислот. Мы получаем значения тех же солей в милиграммах, а отдаем дистиллированную воду, где эти значения — несколько микрограммов.
Химцех пополняет 2—5% воды, которая уже курсирует в системе, по сути — компенсирует утраты. Еще часть воды уходит на теплотрассу в Бурштын. Из химического цеха мы выходим на улицу — и останавливаемся: посреди гула станции прорывается... заседание Верховной Рады. Впрочем, его никто не слушает — люди заняты своими делами.
По дороге заходим в мехмастерскую — часть деталей, которые требуются для ремонтов мелкой и средней сложности, производят прямо на станции. Внутри — станки, за которыми работают люди.
Мехмастерская. Работники вытачивают детали для ремонтов.
— Мы как спецподразделение быстрого реагирования, — говорит Владимир Лесив. Он здесь главный, к нему постоянно подходят другие работники — советоваться, узнать что-то. — Работаем в две смены, даже по выходным и праздникам. Конечно, сверхсложные детали здесь не производятся, но гайки, болты, пальты, муфты, полумуфты — небольшие детали, которые выходят из строя чаще всего — вполне. Иногда, впрочем, приходится повозиться и с привезенными деталями, если те не подходят по размеру.
КОТЛЫ-ГИГАНТЫ И МЕЛЬНИЦЫ. До посещения Бурштынской ТЭС я всерьез думал, что в котлы здесь засыпают обычный уголь — как в домашнюю печь. Оказалось, все гораздо сложнее. Уголь на станцию заезжает по железнодорожной ветке. Дальше — в зависимости от потребностей — ссыпается либо в хранилище, либо сразу на подъемник — толстая и длинная резиновая лента тащит его наверх, после чего ссыпает на второй конвейер. На нем стоят специальные заслонки, которые перенаправляют топливо к нужному котлу. А потом уголь попадает в шариковую барабанную мельницу. Они находятся у подножия огромных сорокашестиметровых котлов. Там топливо перемалывается до частиц размером в несколько микрон, а дальше, вместе с дымовыми газами, превращается в аэросмесь, которая поднимается на циклоны и сепараторы, где проходит еще две ступени очистки, и только после этого попадает в герметичный бункер пыли, откуда поступает на каждую из 16 форсунок котла вместе с воздухом для горения. На всех этих этапах давление в системе разреженное — иначе можно повредить оборудование.
От шумных мельниц мы поднимаемся выше, в котлотурбинный зал, где и происходит основная магия — уголь, размолотый до мельчайшей пыли, попадает в котел, где сжигается при температуре в полторы тысячи градусов, превращая очищенную химцехом до дистиллята воду в обычный пар, а его, под высоким давлением, греют дальше, превращая в перегретый пар, температурой в 550 градусов.
Мельница. Здесь крупные куски угля превращаются в пыль размером несколько микрон.
Котлотурбинный зал — это вибрирующее хитросплетение лестниц и переходов. Заблудиться здесь неопытному человеку — раз плюнуть. Жарко как в сауне — температура возле турбин градусов сорок, у котлов — и того больше, около пятидесяти-шестидесяти. Глаза под очками заливает пот, барабанные перепонки гудят от гула, в груди все дрожит от вибрации. Рокот мельницы, рев турбин (которые покрашены в желтые и синие цвета, по две, образуя украинский флаг — Авт.) и рычание котлов смешивается в невообразимую какофонию индустриального гиганта. Двенадцать блоков дают столько шума, что современные индастриал-группы и рядом не стоят.
— Котлы зажигаются специальными факелами, — рассказывает Михаил Валуев. — На длинной ручке. Для растопки используют газ или мазут, а только потом, после того, как блок начинает выдавать 60—80 мегаватт, подается угольная пыль.
Я смотрю внутрь котла через маленькое окошко — и вижу пламя, которое, как писали классики, ярче тысячи солнц. Температура настолько высокая, что одежда моментально промокает от пота. Зато атмосфера — непередаваема. Из-за того, что повсюду трубы, настоящее плетение из труб, а из некоторых бьют маленькие струйки пара, кажется, что ты находишься в каком-то стимпанковом мире (стимпанк — жанр фантастики, где действие происходит в эпоху максимального использования пара; ближайший аналог — викторианская эпоха Великобритании. — Авт.) внутри огромного механического левиафана, который плывет по бескрайнему океану.
Блочный щит. Показывает все, что происходит с котлом и турбиной.
ЩИТЫ И "ТАЛМУДЫ". На двенадцать энергоблоков — шесть щитов управления. Отсюда можно управлять всем и видеть основные показатели, чем и занимаются машинисты.
— Так, просто, чтобы ты понимал, — говорит ведущий инженер котлотурбинного цеха Андрей Курылив. — Один блок выдает двести мегаватт. Этого хватает, чтобы обеспечить электроэнергией город на 200 тысяч жителей — вот как Ивано-Франковск. Температура пара, который подается на турбину — 545 градусов. Его давление — 130 атмосфер. В системе циркулирует более 500 тонн воды. А на охлаждение одного блока в час качается 30 тысяч тонн воды. И все это мы видим здесь, на щите.
Щит со всеми его шкалами, лентами, кнопками и ключами похож на рубку управления космическим кораблем из ретрофантастики — такие описывал Эдмунд Гамильтон, да что там, о таких писали еще Жюль Верн с Гербертом Уэллсом. На табло выведены основные цифры, кроме того, сотрудники ведут журналы записей и заполняют множество ведомостей.
— Сколько времени уходит, чтобы научиться управлять блоком? — спрашиваю я.
Турбина и генератор. Они покрашены в синие и желтые цвета, по две, образуя украинский флаг.
— Нужно пройти несколько ступеней, — отвечает Валуев. — Сначала — обходчик, потом обходчик котла, потом — обходчик турбины, дальше — машинист блока, старший машинист блока и начальник смены блока.
— У меня получилось за полтора года, — добавляет Курылив. — Но в целом нужно пять-шесть лет, — он показывает два огромных "талмуда". — Вот это все нужно выучить наизусть.
— А чем опасна работа здесь?
— Шум, вибрация, жара. Работники котлотурбинного отделения, которые проработали здесь больше 13 лет, получают "горячую сетку", которая дает право выйти на пенсию раньше, в 55 лет, — говорит Андрей Богданович.
А вот забавных историй здесь нет — все слишком поглощены работой, чтобы развлекаться.
— У меня вчера день рождения был, — смеется Курылив. —Пятьдесят один год исполнился. И вот, вместо того, чтобы пить или похмеляться — приходится оставаться в трезвом уме и работать.
Центральный щит, управляющий сразу всей станцией, выглядит более современным — и от этого... скучноватым. Здесь работает три человека, а сам щит выполнен в виде мнемосхемы, повторяя схему работы всех блоков, показывая их мощности, частоту электроэнергии и прочие данные. Заветной "красной кнопки", отключающей станцию, здесь нет, а последовательность действий, необходимую для остановки, мне так и не показали. Зато провели в комнату отдыха — помимо стандартных дивана и шкафчиков здесь есть душ, туалет, тренажер, кофеварка, микроволновка и даже турник.
Центральный щит. Сюда выводится информация со всей станции.
ЗАВТРАК "НА ТУРБИНЕ". На станции несколько столовых, но мы остаемся в котлотурбинном зале, в столовой смены. Выбираем столик с видом на турбины, идем за едой — и восторгаемся ценами. Борщ, пюре с отбивной, салат из свежих овощей и узвар обошлись мне... меньше, чем в 25 гривен. Единственное, что сбивает с толку — вибрация. Впрочем, смеются сотрудники станции, так еда лучше усваивается.