Доброе дело. Между желанием помочь и тем, кто в помощи нуждается, — 400 км опасного пути. Фото: AFP
Для многих людей помощь армии начинается и заканчивается переводом денег на фронт или пожертвованием гречки-тушенки в тележку волонтерам. Но сбор всего необходимого — только начало большого и часто опасного пути. После сбора продукты отправляются на склад, где проходят сортировку. Отдельно фасуются крупы, отдельно — рыбные консервы, тушенка, паштет, сгущенка, печенье и конфеты. Потом коробки с ценным грузом направляются в зону АТО. Однако за этой короткой фразой — более 400 км пути, мало похожего на увлекательное путешествие. "Сегодня" прошла его вместе с волонтерами.
НА ФРОНТ: ТЕПЛОВИЗОР ПОЛУЧИЛИ... "ШАНТАЖОМ"
Координация между волонтерскими организациями, помогающими фронту, не идеальна. Но они продолжают доставлять необходимые вещи: у них есть контакты командиров батальонов, от которых можно получить список нужд на данный момент. Основная проблема — транспорт. В первый месяц АТО готовых возить на фронт продукты добровольцев было больше, но теперь пыл поутих: волонтеры не имеют статуса участника боевых действий, и каждый раз рискуют. "Раньше бизнесмены предоставляли машины, пусть и без водителя, а сейчас и машины давать боятся, — говорит организатор фонда "Инфоцентр Майдана" Роман Ханин. — Найти грузовик на 3—5 тонн очень сложно, поэтому удается отправлять грузы через день-два. А могли бы — каждый день бы отправляли".
Мы общаемся на базе "Инфоцентра" в Украинском доме, пока ждем ответа насчет машины — дадут нам грузовой бус, или нет. Здесь люди буквально живут войной. Все разговоры — о том, какому батальону и что нужно: там носки просили, там — сигарет, там — лекарства. Обсуждают и воровство: часть продуктов, доставленных на армейские склады, всплывает потом в супермаркетах, поэтому везти лучше на передовую и отдавать сразу в руки. Действия волонтеров контролируют разные гражданские организации — нормально для цивилизованного общества.
Сам Роман родом из Черкасс, по образованию он — юрист и радиомеханик. Раньше работал менеджером в крупной компании, стоял на Майдане с первых дней, там занимался организацией работы кухни, до последнего находился в Доме профсоюзов. Еще один волонтер, Славик, живет под Киевом — у него жена, дом, написанная книга по физике и запатентованный прибор, позволяющий делать чистую выжимку из лекарственных растений. Славик носит шорты и шлепанцы, выражается исключительно литературно, занимается документацией и налаживанием контактов с бизнесменами. На фронт ездил всего раз. "Весело было", — смеется мужчина. Петр — водитель и бизнесмен. На передовую не ездил, но узнав, что, возможно, придется, пожал плечами: "Надо, так надо. Когда?". Пока помогает с организаций и логистикой. Еще одному волонтеру, Саше из Луганска, крепко за 50. Он стоял на Майдане, а после вернулся домой. В Киев приехал 18 июля, налегке. "За проукраински настроенного человека в Луганске давали 100 грн, а за украинского "шпиона" — тысячу. Меня не раз там видели на митингах солидарности с Майданом", — объясняет Саша. В "Инфоцентре" он — специалист по переговорам с луганскими безнесменами, которые раньше поддерживали ПР и/или сепаратистов, а теперь сбежали в Киев. "Можете называть это шантажом или рэкетом — мне все равно, — говорит Саша, — Я на их деньги куплю каску, "броник", и один солдат выживет". Именно ему волонтеры обязаны покупкой одного из тепловизоров. Деньги были получены от чиновника, построившего в Луганской области шикарный особняк под ресторан. "Я ему говорю: есть у меня друг, Миша-танкист. А если я ему позвоню, когда они мимо того леса проезжать будут, и скажу, что в лесу — лагерь сепаратистов? Бабахнет раз, бабахнет два, и не будет домика. Чиновник понял, засопел, спросил "Сколько?". Так мы и купили тепловизор", — с улыбкой рассказывает Саша.
Есть волонтеры, которые тратят на помощь военным все свое время. Есть люди, которые в свободные часы собирают продукты для АТО под супермаркетами и требуют от чиновников исполнения своих служебных обязанностей, в том числе в судах. "Каждый вкладывает свой камушек в дом, в котором нам всем жить", — говорит Роман.
"Шухевич". Сопровождает колонну и волонтеров.
ПУТЬ: РАЗВЕДКА И БОЙЦЫ БЕЗ ВОДЫ
Мы отправляемся на фронт вместе с караваном первого батальона Нацгвардии: ребята возвращаются с отдыха. Две трети — "обстрелянные" бойцы, остальные — новички. У нас две машины, загруженные банками тушенки, рыбных консервов, коробками с чаем и кофе, сладостями, пакетами с крупой, сахаром, блоками сигарет и упаковками питьевой воды — всем тем, что люди принесли на склады и пожертвовали в тележки волонтеров.
Я еду вместе с Василием "Шухевичем" и Василием "Журналистом" на машине Автомайдана, пережившей все зимние события в Киеве и укомплектованной продуктами с базы на Жилянской, 68. Собранные продукты везет парень от Автомайдана — у него это первая поездка, как и у меня. Мы движемся в восточном направлении, впереди — машина ГАИ с мигалками, извещающая о движении колонны. Обычные городские автобусы с флагами везут солдат, несколько УАЗиков и легковушек — разведку, машины скорой — медиков. Километрах в 200 от Киева колонна останавливается, чтобы "зарядиться" — к боевому оружию подсоединяют рожки с патронами, а кто-то уже надевает бронежилет. В нашей машине тоже появляется автомат: Василий "Журналист" — солдат первого батальона, МТО (материально-техническое обеспечение). Он просит снимать его так, чтобы лица видно не было.
Автомат "Журналиста".
Остановка — около получаса. Едущие мимо машины сигналят, люди выглядывают из окон и машут руками, приветствуя добровольцев, отправляющихся на фронт. Во время остановки выясняется, что у большей части солдат практически нечего пить — есть только то, что взяли с собой сами бойцы. О централизованном обеспечении людей водой никто не подумал. К счастью, у волонтеров было более 450 бутылок, так что помощь начали раздавать задолго до прибытия на фронт. И тут понимаешь: как хорошо, что мы не прислушались к словам "батальон будет на довольствии государства" и загрузили в машины больше продуктов: их бойцам хватит на неделю.
По дороге караван останавливается раз десять. Сначала это кажется странным: зачем останавливать всю колонну, чего мы ждем, и куда мы вообще едем? Луганская область, Донецкая или вообще тыл? О финальной точке назначения, как потом оказалось, из всей колонны людей знали пять человек. Пока солдаты курили и разминали ноги во время остановок, информация о следующей "контрольной точке" передавалась водителям, разведка проверяла дорогу, и караван ехал дальше — с такой скоростью, чтобы к пункту назначения прибыть утром. Мы с "Шухевичем" — волонтеры, поэтому можем позволить себе на время выйти из колонны и, обогнав ее, остановиться на ужин в кафе на выезде из Полтавы. А вот "Журналисту", чтобы присоединиться к нам, приходится сдать автомат. Когда мы направляемся к выходу, официантка взволнованно спрашивает: "Вы туда или оттуда?". И ей даже не надо уже уточнять — куда "туда". "Что, по прогнозам, полный п…ц?" — спрашивает она. "Та не, победим!" — уверенно отвечает "Шухевич".
Остановки в пути. Их было около десятка. О конечному пункте назначения знали только пятеро.
За Харьковом начинает встречаться вражеская разведка. "Шухевич" рассказывает: целый день у обочины может простоять якобы поломанная машина, и парень, отказывающийся от помощи или буксира до СТО, или машина с парочкой, якобы остановившейся ненадолго, чтобы перекусить. Я замечаю белую машину с надписью "Дети" — окна задраены блестящей пленкой, вроде как от солнца, рядом — мужик с отверткой. И больше никого. "Разведка?" — спрашиваю. "К гадалке не ходи", — отвечают мне.
ДОБРОВОЛЬЦЫ: СМЕНИЛИ ИГРОВЫЕ АЛЕБАРДЫ НА АВТОМАТЫ
По дороге мы много общаемся. Волонтер Василий рассказывает, что в самом начале АТО на передовых есть было нечего: солдаты ловили полевок, сусликов каких-то, воробьев — и жарили над костром. "Кому война, а кому — мать родна": масштаб расхищения средств в армии сложно преувеличить, но все же в голове не укладывается: как таким можно заниматься во время боевых действий? Если бы не помощь от сочувствующих людей, ели бы сусликов и дальше. На государство мало кто рассчитывает, говорят, все надо буквально выбивать из чиновников — технику, оружие, патроны. Говорят и о предателях в рядах высшего руководства, и о "сливах" информации, но настроение у солдат боевое — "Победим!" И, глядя на них, я понимаю, что просто не имею права бояться.
Прибываем на место встречи с военным сопровождением. К непосредственной позиции колонну должны сопровождать несколько танков и БТРов, но их еще надо дождаться, а ориентировочное время ожидания — несколько часов, поэтому мы выгружаемся из машин и автобусов, солдаты разбредаются по группам, завтракают. Кто-то прячется от солнца в тени, кто-то, наоборот, ложится загорать. К нам подходит молодой парень, солдат, и просит перекись водорода: товарищ порезал палец, рана воспалилась, теперь надо промыть. Я выдаю ему лекарства из своей аптечки: у солдат персональных аптечек, очевидно, нет, а медики еще не разгрузились.
Пока солдаты гадают, на какое направление их бросят, мы занимаемся своей проблемой: надо починить машину — передвигаться в глубь фронта с угрозой заглохнуть посреди поля — недопустимо и очень опасно для жизни. Одна неисправная единица техники ставит под угрозу весь караван: "своих" ведь не бросают, а стоящая на дороге колонна — очень удобная мишень. Мы с "Шухевичем" собираемся ехать на СТО, но пока предстоит разгрузить машину. Большая часть груза немедленно раздается солдатам, остаток догружаем в машину волонтеров. Раздаем носки, футболки, печенье, конфеты, чай, сигареты, шоколад. Хотите знать, кому идут купленные вами продукты? Вот несколько людей и их историй.
Александр на войне — не в первый раз. Он был в Сомали, Нигерии, Афганистане. Когда начались события на востоке Украины, бросил все — работу, семью, сам купил обмундирование и вернулся на родину. Его боевой опыт мог бы пригодиться, но, по его словам, в МВД и Вооруженных силах просто не знали, что с ним делать и куда отправлять, так что он не стал дожидаться реакции неповоротливой бюрократической махины и записался добровольцем в первый батальон Нацгвардии. "Здесь много клоунов, знаете, — говорит Александр, — Людей, которые очень много шутят. Я смотрю на этих ребят и думаю, что некоторые из них вообще не должны здесь находиться, но их мужество по-настоящему поражает и восхищает". Он соглашается позировать и соглашается на публикацию фото — у него нет родственников в Украине, которым могла бы грозить опасность из-за того, что он воюет на Востоке.
На фронте есть и девушки. Эта ротация — первый выезд Нади на фронт в качестве бойца. До этого она не раз приезжала в зону АТО как волонтер, привозила, как и мы, продукты и амуницию, а теперь прошла курс подготовки и взяла в руки оружие. На вопрос, что заставило ее пойти добровольцем, Надя отвечает просто: "Смерть друзей". Спрашивать дальше я не решаюсь.
Надя. Была волонтером. Но после смерти друзей сама ушла на фронт.
А вот — Макс. Он служил в армии, для него эта ротация — не первая. Встретить его на фронте было для меня неожиданностью, ведь раньше мы с Максом пересекались на исторических фестивалях. Тогда у него была в руках алебарда, теперь — автомат. И теперь... все по-настоящему.
Людей в батальоне много. Историй — тоже. Но, видя диктофон, одни отказываются говорить, другие — впадают в ступор. Снимать можно только с разрешения самих военных и так, чтобы невозможно было определить местоположение. То есть на фоне зелени или машины — пожалуйста, а вот дорожные знаки и объекты в кадр попасть не должны. "Замывать" лица никто не просит, но это — мера предосторожности, чтобы нельзя было опознать бойца и влиять на него через его родных.
ПРАВДА: "НА ВОЙНЕ ВСЕ ПРОЩЕ. ЕСТЬ ТЫ – И ВРАГ"
Через 20 минут по приезду в батальон машина с помощью разгружена полностью. Мы с "Шухевичем" едем на СТО и потом обратно, в Киев, а Василий "Журналист" остается со своим батальоном. После нашего отъезда он собирается искать на территории боев пропавшего без вести друга — или его тело. Он зовет меня с собой, но моя задача на эту поездку выполнена: я пишу о доставке собранного волонтерами груза в зону АТО, материал собран.
По дороге обратно домой я прокручиваю в голове подготовку к этой поездке, вспоминаю собственный страх — и понимаю, что теперь от него не осталось и следа. В голове крутятся слова Васи: "Сначала всем страшно. Потом происходит какой-то переломный момент, ты перешагиваешь через этот страх, и все — больше не боишься. Здесь, на войне, все проще и понятней. Здесь есть твои братья, есть противник — хитрый и подлый, но есть уверенность: с нами правда. А значит, мы победим".
ПОЗИРУЮЩАЯ НОННА И ТРУСЛИВЫЙ СЕПАР
Не обошлось без знакомства и с солдатскими собачками: вместе с гостями из другого батальона к нам пришли два щенка. Собак зовут Нонна и Сепар. "Сепар — потому что трусливый очень", — смеется боец батальона. Сепара, и правда, подозвать, чтобы сфотографировать, не удалось. А вот Нонна нам позировала.