Олег Яковлев / Фото: Сергей Николаев
С артистом, занявшимся сольной карьерой, мы пообщались на съемках "Вечернего Киева" ("1+1").
— Олег, спустя полгода после вашего ухода из группы "Иванушки" как изменилась ваша жизнь?
— Я стал понимать, насколько это отважно и рискованно пробиваться в шоубизнесе самому. Но мне это интересно. Я впервые стал понимать конструкцию нашей музыкальной индустрии. Самое главное, что публика ко мне относится благожелательно и ждет от меня чего-то нового.
— Какая все-таки была главная причина вашего ухода из группы, в которой вы проработали больше 15 лет?
— Никаких ссор не было. Я бы ушел раньше, но на тот момент у меня не было своего музыкального материала. Главная причина — это мое желание заняться сольной карьерой. Конечно, с ребятами мы созваниваемся, интересуемся здоровьем каждого из нас, как дети, как жены. Это мои близкие друзья, почти родственники. Я их люблю и обожаю, за каждого у меня болит сердце.
— А как вам новый солист Кирилл Туриченко?
— Кирилл — милый парень, очень эрудированный, тонкий человек. Мне он вполне симпатичен. Я ему желаю доброго творческого пути.
— Поговаривают, что причиной вашего ухода было неравное распределение гонораров. Это так?
— Это неправда! Такие вопросы мы никогда не поднимали.
— Можете вспомнить свои ощущения от первых концертов, когда вы пришли на замену Игорю Сорину?
— Может, я так устроен, что не помню плохого. Хотя мне кажется, что плохого и не было, было просто трудно. Я не помню ни язвительных слов, ни каких-то негативных комментариев. Передо мной были лишь печальные глаза зрителей, которые грустили о том, что Игорь ушел из коллектива. Он же тоже хотел петь другую музыку. Может быть, он немножко поторопился, и жизнь у него сложилась абсолютно по-другому. Сейчас я не знаю, смог бы пройти такой же путь. Без лишней скромности могу сказать, что все получилось благодаря моей мужественности, отваге и таланту. Мы выпустили 5 или 6 альбомов, и практически каждая песня на пластинках стала хитом. В том числе, и благодаря мне.
— А самое яркое проявление фанатизма к вашей персоне помните?
— Сложно сказать. Но самым трогательным был момент, когда мы выступали в Чечне и ко мне подошел один из бойцов со словами: "Ваших "Снегирей" мы слушали на войне. Благодаря им мы, возможно, и выжили!"
— Одно время вы работали в Театре Армена Джигарханяна. Знаю, что Армен Борисович вас неоднократно приглашал обратно. Почему не соглашаетесь?
— Да, этот человек меня очень любит, и я его называю своим вторым отцом. В свое время он меня обогрел и выбрал из тысячи абитуриентов к себе на курс. Я благодарен ему за эти слова, но сейчас я занимаюсь тем, от чего действительно получаю удовольствие. А именно — от вокала. Пока меня абсолютно не тянет в театр. Может, когда я стану старше и у меня проснется некая ностальгия по этой организации, которая зовется театром, я и передумаю, но пока — нет. В театре меня не устраивает многоячейковая система, я же человек, скорее, сольного плавания.
— А это правда, что некоторое время в Москве вы даже дворником подрабатывали?
— Я очень скучаю по тому периоду времени, и не понимаю, как сейчас студенты живут на стипендию в 450 рублей (чуть более 100 гривен. — Авт.). Тогда же были замечательные условия: если ты работаешь дворником, то тебе дают комнату. Тот же Виктор Цой работал кочегаром, чтобы у него было собственное жилье. И я практически был в том же положении. Да, я мыл улицы, зато у меня была роскошная комната, метров 35, с 5-метровыми потолками. Мне еще повезло, что ко мне замечательно относилась моя бригадирша, которая не подселяла в мою квартиру больше никого, так что я практически жил один в шестикомнатных апартаментах.
— Как я понимаю, это все было еще до "Иванушек". А через сколько лет после прихода в коллектив вы смогли заработать на собственную квартиру в Москве?
— Я вам скажу, что вовсе не "Иванушки" послужили моему благосостоянию. Я всегда прилично зарабатывал, играя в театрах, мюзиклах, озвучивая ролики на радио, рекламу. С деньгами у меня всегда было хорошо. А собственную квартиру в Москве я приобрел в 2003 году.
— Вы родились в Монголии, а затем переехали в Иркутск. Сложно было привыкать к жизни в столице?
— Как только я увидел Ярославский вокзал, я сразу понял, что это мой город. Считаю, что нельзя привязываться к каким-то местам, березкам, скамейкам, друзьям. Вот сейчас я нахожусь в Киеве и чувствую, что это мой город. Я никогда не испытываю чувства ностальгии. Мне вообще кажется, что это чувство присуще неудачникам и людям, которые ничего не могут сделать в жизни.
— А какое у вас отношения к мигрантам, буквально заполонившим Москву?
— Я не против того, чтобы люди приезжали в Москву. Возможно, они ищут себе лучшей доли. Ведь Москва, без сомнения, один из самых привлекательных городов мира. Но я считаю, что если ты человек искусства, то для тебя есть место в этом городе. Если ты занимаешься певческим делом, балетом или оперой, это твой город. Но если ты великолепный математик или химик, то ты можешь прекрасно заниматься своим делом и в Новосибирске, к примеру. Я считаю, что мигранты и приезжие провинциалы должны приносить в Москву свою толику сокровища, свой талант. Нельзя приезжать в Москву и быть там паразитом, не обогащая город ничем. На своем примере могу сказать, что лично я принес в этот город маленький кусочек золота. Но я против того, чтобы в него приезжали люди и просто щелкали семечки и плевались на асфальт. Я не считаю, что в Москве должны быть отдельные азербайджанские или армянские кварталы. Должно быть рассеивание по квалификациям, ведь городу нужны ценные, могучие мозги. Да, и несмотря на то, что я нерусский человек, в этом моменте я категоричен.
— И как думаете, можно с этой проблемой бороться?
— Я думаю, все должны сдать тест на IQ и пройти строжайший интеллектуальный отбор. А как по-другому? Если у нас люди боятся по Москве ходить — здесь и крадут, и машины разбивают, и "барсеточники" не дремлют.
— Через пару недель вам исполнится 44 года. А вы так ни разу и не были женаты. Вы не приветствуете официальный брак?
— Абсолютно. Я считаю, что никакое кольцо, никакая печать в паспорте, ни даже ребенок не будет препятствием, если люди устанут друг от друга и захотят расстаться.
— А как вы относитесь к венчанию?
— А зачем это? Вы что? Вот вы, например, никогда не врете сама себе? Не обманывали никого в жизни?
— Ну, случалось, обманывала…
— Ну конечно, и зачем тогда венчаться? Венчание для меня — это отречение от чего-либо, что-то белое и пушистое. Если вам хорошо с человеком, живите просто вместе, вот и все.
— А как же дети? Мне кажется, любой мужчина мечтает стать отцом...
— Не уверен. Это абсолютно ваша женская точка зрения.
— Хорошо, а лично вы задумываетесь над тем, чтобы стать наконец-то отцом?
— Вообще не задумываюсь, и никогда не задумывался. Никто никому ничего не должен — ни рожать, ни продолжать свой род.
— То есть желание подержать на руках копию себя, маленького, у вас не возникает?
— В вас детство еще говорит. По правде, меня очень любят дети, но сам я о детях не думаю. Вот такой парадокс!