Ницше мечтал помочь человеку стать свободным.
Алексей Курилко и журналист Анастасия Белоусова обсуждают тонкости классической литературы. В этот раз мы разбирались в жизни и творчестве философа, писателя, который однажды заявил о том, что Бог умер, а задачей человека есть постоянное совершенствование себя.
"Если мы живем в слишком большой близости с другим человеком, то с нами случается то же, как когда мы постоянно трогаем пальцами хорошую гравюру: настает день, когда под руками у нас оказывается только клочок плохой грязной бумаги. И душа человека стирается от постоянного прикосновения; по крайней мере, она кажется нам стершейся — мы уже не узнаем ее первоначального рисунка и красоты".
А. Б.:Начну не так, как обычно. Хотя бы потому, что наш сегодняшний герой называл себя самым честным философом. И у него всегда была своя правда. Свою правду попытаюсь выразить и я. А правда моя состоит в том, что мы с тобой, Алексей, диаметральные противоположности. В этом есть и плюсы, и огромные минусы. Это я ощутила еще при подготовке статьи о Булгакове. Мы порой находим общий язык, а порой не слышим друг друга, не хотим услышать, упрямо стоим на своем. Но хорошо ли быть в чем-то правым, но никем не понятым? К чему тебе твоя правда, если она никому не нужна, и ты проходишь испытание одиночеством? По этому поводу красиво сказал Ницше: "Я и мое одиночество". Звучит красиво, а по сути своей — невыносимая тяжесть. Хотя он и признавал, что никогда не задумывался о том, верны ли его мысли. Ему важно было лишь, насколько его книги помогут человеку быть свободным. Вот смотри. Ты знаешь, кто ты, я знаю, кто я, и мы разные, и никогда до конца не сможем понять друг друга. Но разве нам не важно быть понятыми другими? Даже Ницше этого хотел.
Писатель Алексей Курилко и журналист Анастасия Белоусова.
АФОРИЗМЫ ОТ ГОЛОВНОЙ БОЛИ
А. К.: Конечно, хотел, Анастасия! А иначе его творчество не имело бы смысла. В начале карьеры поэта и мыслителя он всерьез надеялся на мировое признание. Он был весьма честолюбивым молодым человеком. Но даже когда Ницше остался совершенно один, его не публиковали, от него отвернулись вчерашние друзья и соратники, свои новые труды он издавал на собственные средства, скромными тиражами в несколько сотен экземпляров, а они почти не продавались... Даже тогда он не утратил присутствие духа, не поддался депрессии и разочарованию в своем призвании, и начал верить в то, что его поймут и высоко оценят будущие свободные и смелые умы. Благодаря этой вере он продолжал бешено трудиться, работал по восемнадцать часов, превозмогая частые приступы страшных головных болей...
А. Б.: Да, к сожалению, даже та самая афористичность "Так сказал Заратустра", которой мы теперь восхищаемся, отчасти результат головных болей. Ему было больно подолгу смотреть на белые листы бумаги. А ведь Ницше был мастер и оттачивал каждое слово. Ради этого, кстати, он очень любил путешествовать: говорил, что в дороге ему всегда думается лучше.
А. К.: Если из-за дрожи в руках он не мог писать, он читал — это тоже была немаловажная часть его работы. Если не мог читать из-за головной боли, от которой лез на стену, терял зрение и слух, то закрывал глаза и продолжал писать мысленно, оттачивая каждую фразу и доводя ее до совершенной афористичности. Такие умственные нагрузки не могли пройти даром. Здоровье его ухудшалось, но первым сдало не физическое, а психическое. Вера в свою исключительность перешла в уверенность, а потом и в явный факт, не требующий никаких подтверждений и доказательств. Отсюда уже рукой подать до психического расстройства.
А. Б.: А тебе известно, каким был его точный диагноз?
А. К.: Помимо приступов беспричинного страха, мании преследования и тотальной мнительности, у Ницше развивается мания величия. Это произошло не в одночасье, а постепенно, шаг за шагом. Сперва это казалось — и, скорее всего, так и было — неким эпатажным способом закамуфлировать комплекс неуверенности. Но дальше — больше! Желаемое начинает казаться действительным. Вот мыслитель называет свою книгу о Заратустре самой фундаментальной в мировой культуре. Суть и тон его эпистолярного наследия с октября 1888-го по январь 1889 года отражают явное нарастание признаков мании величия, когда он подписывает корреспонденцию такими именами, как Феникс, Антихрист, Чудовище. Письма становятся все более антинемецкими и антирелигиозными. А в декабре Ницше пишет личное послание кайзеру Вильгельму, а затем и самому канцлеру Бисмарку. В начале 1889 года ученый считает себя уже организатором конгресса европейских монархов и рассылает приглашения на него итальянскому королю Умберто Второму, опять же Бисмарку и самому Папе Римскому. У философа начинается тяжелейший психоз. В последние дни декабря 1888 года он теряет сознание на улице и уже не может сам встать на ноги. После того как его принесли в жилище, мыслитель два дня неподвижно и безмолвно лежит на диване. Ницше становится возбужденным, громко говорит сам с собой, поет, играет на фортепиано, теряет понимание ценности денег, пишет фантастические письма, подписываясь исключительно как Распятый, Христос, Верховный и Дионис. После очередного обморока друг отвозит его в Базель, убедив Фридриха поехать туда якобы на большое празднование в его честь. На железнодорожном вокзале Ницше хочет всех обнимать, но успокаивается, когда сопровождающий говорит ему, что такое поведение недостойно уважаемого человека. Ницше был госпитализирован в базельскую психиатрическую больницу 10 января 1889 года в возрасте 45 лет.
А. Б.: А еще часто вспоминают историю с лошадью в Турине, когда Ницше бросился на защиту животного, обнял его за шею, чтобы извозчик только опустил свой кнут, после чего разум его окончательно помутился. Последние 11 лет жизни он провел в состоянии тяжелейшей душевной болезни... Меня поразила фраза, которую Ницше написал в своей автобиографии: "Прежде всего не запутывайтесь во мне". И если по его философии человек — это канат между животным и сверхчеловеком, то гениальное произведение — это оружие как для добра, так и для зла. В нем таки запутались, и продолжают путаться до сих пор: где он, а где — его безумие; где он, а где компиляция его сестры.
А. К.: Ну, не знаю... Я отнюдь не путаюсь в его произведениях. И точно знаю, что его безумие — это также часть его огромного объема личности. Ведь даже если болезнь началась раньше, чем это стало всем заметно, и задолго до того, как доктора диагностировали явные отклонения от нормы, мы не вправе считать его последние труды лишенными права претендовать на наличие смысла, а то и истины. В конце концов, каждый человек по-своему ненормален, любого можно обвинить в отклонении от нормы в той или иной степени, ибо норма до сих пор не установлена, и мерою всего является сам человек.
НЕ ФИЛОСОФ, А ХУДОЖНИК
А. Б.: Да, но ведь, возможно, не будь он болен, его философия была бы иной.
А. К.: Ницше на самом деле не философ. Он по образованию филолог, и профессором стал именно филологической кафедры. Но это по профессии, а по призванию он — истинный поэт и художник. Если ты читала его лучшие труды, то знаешь, что в слово "художник" Ницше вкладывал нечто большее, чем мы себе можем представить. Но ты права...
А. Б.: Я права? Надо же!
А. К.: Ирония — защита слабых, учти! Итак, я продолжу — ты права. Сейчас очень многие, пытаясь низвергнуть Ницше с пьедестала великого мыслителя, уверяют и доказывают, что к его творчеству следует относиться лишь как к проповеди психически больного реформатора, а к большинству его книг — как к истории болезни неизлечимо больного интеллектуала. Конечно, объявите философа сумасшедшим — и все дела. Но если он ненормален, то кто нормален? И, может, именно благодаря ненормальности и возможно оказаться по ту сторону добра и зла. А что касается того, где заканчивается Ницше и начинаются компиляции его старшей сестры, то тут все совсем просто. Золотой корпус сочинений базельского профессора был подготовлен и издан им самим. А вот книга "Воля к власти", которую сестра Ницше и презентовала Гитлеру, была составлена ею из черновых записей брата.
ИДЕЯ СТАТЬ ЛУЧШЕ ЛЮДЕЙ
А. Б.:И все же давай вернемся к "Заратустре" и фразе о том, что человек — это канат, который натянут между животным и сверхчеловеком. И в человеке есть все, но есть и Творец. Такая философия — действительно настоящее оружие, способное развязать войну. Ведь войны нынче — это войны идей. Только высокая культура всего человечества может адекватно воспринять эту идею и не превратить ее в войну. Но учитывая, что человечество мало чему учится в вопросах морали и культуры, идея сверхчеловека все еще может быть крайне опасной. Особенно для неокрепших, духовно неустойчивых личностей, жаждущих власти. Она хороша, но когда хорошая идея выброшена на улицу, она превращается в опасную.
А. К.: А что плохого в том, что Ницше всю свою творческую жизнь разрабатывал концепцию сверхчеловека? Человек — не венец создания. Он есть лишь то, что должно быть преодолено, а Сверхчеловек — это существо мощной жизненной силы. И каждый обыкновенный человек должен смотреть на себя, как на неидеальное произведение природы, и стараться воспитывать в себе цельную личность, приложить усилия, чтобы стать истинным и настоящим. Вот в чем штука, а многие не хотят совершенствоваться: люди хотят жить в тепле и достатке. Им не столь уж важно быть лучшими, им вполне достаточно казаться. Им, конечно, не понравится, если вы определите их в категорию "чернь"; они возмутятся, они давно и с удовольствием приняли равноправие, за которое они, впрочем, не боролись и вряд ли могли бы отдать свои жизни. Мелкие, серые, невзрачные индивиды, по мнению Ницше, в большинстве своем есть продукт христианской морали и пропаганды. И все это приведет, а скорее всего, уже привело к тому, что современный человек смертельно страдает, цитирую, "ослаблением жизненной силы и воли".
Ницше. Играл на пианино.
ЛЮБОВЬ: "К ЖЕНЩИНЕ ВОЗЬМИТЕ ПЛЕТКУ"
А. Б.: Как тебе вообще его сестричка Елизавета Ферстер-Ницше? Она вроде бы и любила брата, и делала все ради его блага, но как-то поступки эти широкой дорогой вели в ад. Как думаешь, зачем она подарила Гитлеру трость Фридриха? Жуткий символ...
А. К.: Ницше не любил свою сестру, он сам об этом писал неоднократно — за ее нездоровый антисемитизм. Именно она виновата в том, что его учение понималось превратно. Другим виновником был Гитлер, перед которым Елизавета преклонялась. Гитлер извратил учение Ницше, подмял под свою извращенную идеологию, упростив все и обезобразив. Из работ Ницше вымарывалось все антинемецкое, а также все гуманное и поэтическое. Он предсказывал, что это случится с его литературным наследием и что в руках примитивных людей — он называл их сверхобезьянами — его учение станет орудием их злобного и завистливого нрава. А еще он ненавидел сестру за то, что именно она стала основной причиной окончательного разрыва отношений между ним и его любимой женщиной Лу Саломе.
А. Б.: Об этой женщине следует рассказать поподробней! Не знаю, насколько это правда, но я читала, что у Ницше был роман на троих — с этой самой очаровательной Лу Саломе, в которую был влюблен и его друг Пауль Рее. Ну как ему могла не понравиться женщина, которая еще в детстве говорила: "Бога нет! Если бы он был, он бы не допустил, чтобы умерла моя любимая кошка!". Они жили втроем, называя это идеальной дружбой. Причем по просьбе Лу эти отношения были платоническими. Хотя и Фридрих, и Пауль думали, что Лу таки втихаря спит с другом-соперником. Союз этот продержался недолго. Мне по этому поводу снова вспомнились аналогии, на этот раз с Маяковским и его Лилей.
А. К.: Между этой тройкой и любовным треугольником "Маяковский — Лиля — Осип" нет ничего общего. Лиля Брик спала сперва только с Осипом, потом только с Володенькой, потом то с одним, то с другим, потом с обоими... А Лу Саломе настаивала на том, что их связь будет исключительно высокоморальной. И такой она была около четырех месяцев, после чего наступил разрыв, в том числе из-за слухов о неверности Лу, которые распускала сестра Ницше — поистине черный человек великого гения. Ницше верил Лу, но все же разрыв состоялся. В первую очередь он в женщине видел человека, а может, даже сверхчеловека. Недаром многие уверены, что Заратустра отчасти списан и с нее! И Паулю, с которым они вскоре рассорятся, он верил. Ницше в жизни был доверчивым и романтическим идеалистом; он только на бумаге создавал образ холодного, эгоистичного и бескомпромиссного циника.
А. Б.: Это была единственная любовь Ницше?
А. К.: Конечно нет! Он был безумно влюблен в Козиму Вагнер, жену композитора, причем сам Вагнер об этом знал. Еще он был страстно влюблен в голландку Матильду и даже сделал ей предложение всего после двух часов разговора с ней, но получил отказ... С женщинами ему не везло. Может быть, поэтому его Заратустра говорил: "Если собрался идти к женщине, возьми плетку".
А. Б.: Гении очень часто рождаются в семье богословов, ты не находишь? Или просто так совпадает? Дети этих богословов, возможно, из протеста, идут не по стопам своих родителей, а наоборот, устраивают бунт и создают своего Заратустру. Или Воланда... Когда гениальный человек отказывается от Бога, в духовном мире его расщепляет. По христианской философии — на бесов. Выдержать это расщепление мало что помогает.
А. К.: Вряд ли у Ницше был протест против отца. Когда ему едва исполнилось четыре годика, его отец, пастор деревенского прихода, упал с лестницы и ударился головой о каменные ступени. После полугодового мучения папа, казавшийся маленькому сыну сильным и мужественным человеком, превратился в тщедушного стонущего старика, который вскоре умер, оставив жене небольшие долги и трех малолетних детей. После похорон Фридриха стали мучить кошмары. В одном из таких мальчик увидел, как его покойный отец, покинув могилу, явился к ним в дом и унес с собой младшего брата Фридриха. Спустя несколько дней после этого ночного видения маленький братик действительно смертельно заболел неизвестной болезнью и буквально за сутки угас на глазах обезумевшей от горя матери. Дом погрузился в траур, а мать впала в тяжелейшую депрессию. Если бы не дети, она наверняка наложила бы на себя руки. После смерти отца и брата Фридрих рос уже исключительно в женской среде: мать, тетушка, бабушка и сестра.
Платоническая любовь. Лу Саломе, Пауль Рее и Фридрих Ницше.
Сестра Элизабет. Вручает в подарок Гитлеру трость своего брата.
ХОТЕЛ СТАТЬ ПАСТОРОМ, КАК ПАПА
А. Б.: Странно, ведь если Ницше долго жил в женской среде, он вообще должен был вырасти неженкой...
А. К.: Напротив. Женское воспитание могло бы испортить его, если бы Фридрих Ницше не занимался самовоспитанием. Он собирался, как и отец, быть пастором, но чтение книг "ослабило веру в Бога". Сверстники относились к Фридриху с уважением, но при этом сторонились его, поскольку он никогда не участвовал в играх и был всегда сдержан. Однажды Ницше рассказывал одноклассникам о древнеримском воине, который добровольно сунул руку в огонь, дабы доказать врагам, насколько римляне бесстрашнее и сильнее духом. Товарищи усомнились в правдивости истории. Оскорбленный до глубины души Фридрих вынул из печи раскаленный докрасна уголь и положил себе на ладонь, доказав, что человек сильнее физической боли. Об этом ему потом всю жизнь напоминал жуткий шрам. Он и в дальнейшем не раз доказывал себе и другим, что человек способен игнорировать любую боль — и физическую, и духовную. Вопрос только, как долго можно терпеть, и какие будут последствия.
Неудивительно, что учеба в школе, гимназии не утоляла жажду познания юного Ницше. Его мозг, словно бескрайняя горячая пустыня, впитывал живительную влагу знаний и сразу жаждал новых. Чем больше человек знает, тем больше ширится его незнание. Такой парадокс не ставит нас в тупик, нет, — он забавляет. Только убедившись, что чужие книги не дадут ему ответов на волнующие вопросы, Ницше стал задумываться, чтобы написать свою. Недаром много лет спустя он заявит в одном из своих трудов: "Невозможно найти другую книгу, которая учила бы нас так многому, как та, над которой работаем мы".
Элизабет. "Черный ангел".