Поскольку за последней книжкой Дюма-отца "Виконт де Бражелон" текста никакого больше нет и не предвидится, режиссер начал действие четвертого фильма о мушкетерах с оригинальным названием "Возвращение мушкетеров" с чистого листа, ликвидировав, в соответствии c полными инструкциями писателя, всю легендарную четверку. Смерти главных героев нелепы и ужасны в равных пропорциях.
Портос и Арамис гибнут от рук гвардейцев очередного кардинала в какой-то пещере, куда их занесло неизвестно зачем и неизвестно как. Зато, успев помахать шпагами на прощанье. Д'Артаньян получает прямой наводкой, медленно летящее в стиле "Матрицы", пушечное ядро в грудь. Из видимых повреждений у человека-танка Боярского лишь аккуратная вмятина на кирасе. Наверное, поэтому умирает он долго, выразительно и под тягуче-трагическую музыку Максима Дунаевского, которой в фильме в наличии еще полтора часа. Атос отдает концы хоть и дома, но не от старости, а от алкогольного отравления. Это менее эффектно, но не менее несправедливо.
Вопросом: "есть ли жизнь после смерти" – Юнгвальд-Хилькевич не заморачивается, а телепортирует квартет креста и шпаги прямиком в чистилище, где те начинают говорить медленно, но с эхом. После чего на сцене появляются дети мушкетеров, которых "разбросала жизнь".
Вы будете смеяться, но королева опять Алиса Фрейндлих и ей опять нужно вернуть драгоценности. Правда не только свои, но и всю остальную казну Франции, которую умыкнул сбежавший кардинал Маззарини. Скарб скромный – всего-то один ларец, но содержавший важную фичу – кольцо бессмертия от тамплиеров. Это ничего, что в исторической реальности, кардинала выслал из Франции парламент, мы не историческое кино смотрим, а, судя по всему, детский утренник, да и Дюма из документальных подробностей придерживался лишь правильности написания имен.
Призвав на помощь свою фрейлину, дочь Д'Артаньяна Жаклин, которая тут же переодевается в "девушку-гусара" Жака, королева собирает всех остальных мушкетерских детей. Кого из монастыря по месту работы, кого из запоя.
Дети встречаются, по традиции отцов назначают друг-другу дуэль, выясняют важность своей миссии, клянутся друг-другу в верности, подвергаются, традиционному наезду со стороны гвардейцев кардинала, но вместо веселой и бессмысленной драки, сославшись на важные дела, отправляются в полное задорного абсурда путешествие в Англию. Что тоже традиционно.
Все последующее, как то: интриги секретаря королевы, убийство Маззарини с помощью четок и дочери миледи, посланный на перехват деток монашеский спецназ, чудесное оживление папаш мушкетеров, а попутно парочки злодеев во главе с Маззарини (зачем было спрашивается его убивать, если по действию он был нужен живым!?) с помощью целительной молитвы от Д'Артаньяна, шпаги, медленно летающие пули, шляпы, перья и прапорщик Задов-Ногиев. Правда, теперь с другой фамилией.
"Но почему, нас жизнь не учит нечему" – с надрывом поет в начале фильма Боярский. И вправду, почему? Творчество Юнгвальд-Хилькевича и раньше было восхитительно бессмысленным, но, по крайней мере, задорным. Теперь же бессмысленность плавно перекочевала в абсурд, а возраст режиссера конвертировался в толстый, как шоколад на "Марсе", слой патетики.
Юнгвальд-Хилькевича кажется забыл одну простую штуку – не все действие состоит из песен и фехтовальных па. Ну, то есть, когда один мужичок втыкают в другого мужичка шпагу, между этим они должны перекинутся хотя бы парой слов, содержащих хоть какую-никакую мысль. Хотя бы: "Получи, каналья". Но в новом фильме нет и этого. При этом актеры борются с бессмысленностью собственных реплик, ну может пару минут, после чего у них наступает закономерная истерическая реакция. Впрочем, молодежь, кажется с неким недоумением, пытается понять мысль режиссера и от этих потуг уже к 15 минуте фильма их игра приобретает невротический характер. А старики плюют на условности сразу и несут околесицу гордо, со значением, как фанерную гвоздику на первомайском параде.
Монахиня Анжелика, она же дочь Портоса, а в миру актриса Ирина Пегова, весь фильм почему-то называемая "мадам", вместо "сестра", нервно смеется не к месту и то и дело совершает акробатические трюки. Сын Арамиса – Макарский, всецело отдается увлекательной задаче отгадывания пола кавалерист-девицы Жака-Жаклин, печальный Рауль, сын Атоса – Данила Дунаев – делает вид, что озабочен общей теорией поля и на реплики партнеров не реагирует. Внебрачный сын Портоса – Нагиев – окончательно дает Задова. Зато очаровательно-бездарная Жаклин – Лянка Грыу – полностью гармонирует со свой ролью. И то и другое одинаково нелепо.
Тут же, рядышком, вечно молодой и заслуженный гардемарин всея Руси Дмитрий Хартьян задорно в образе Людовика 14, словно между "Возвращением" и "Секретом королевы Анны" и не проходило никаких 15 лет. И даже камзол на нем тот же самый, 15 летней давности. И текст новый ему, кажется, забыли дать.
Падение же ветеранского контингента "Возвращения", во главе с режиссером в неудачно маскируемый старческий маразм, легко видно невооруженным глазом с расстояния в несколько тысяч километров, разделяющих создателей и многочисленных зрителей со всего необъятного пространства бывшего СССР. Наверное, это волшебная сила искусства, но не в лучшем своем проявлении. Сказать, что наблюдать, как убеленные сединами "заслуженные" и "народные" играют "вечную молодость" забавно? Так нет! Совсем наоборот.
Отдельно музыка Дунаевского. В соответствии с новыми программными установками, маститый композитор, меняет попсу 80-х, на попсу 90-х. Людовика он заставляет петь рэп в ванне из роз, а в качестве заглавной песни сочиняет футбольный гимн с кричалкой "Мы – команда" (4 раза), которая отлично смотрелось бы на сборе бриллиантовых и алмазных сотрудников "Эйвон". Но не в кино. Да еще и по мотивам Дюма.
Тут надо понимать одну простую вещь: предшествующая нынешней опереточно-ясельной буффонаде трилогия Георгия Юнгвальд-Хилькевича была настоящей легендой. Были ли шедеврами эти фильмы – большой вопрос. Но будучи подростком не орать в 80-х во дворах при всякой удобной возможности: "Пора, пора, порадуемся на своем веку…" – было решительно невозможно. Могли дать в нос.
При этом трилогия шла путем пусть и трудным, но верным. Если первых два фильма были отчаянными костюмно-фехтовальными мюзиклами, то "Секрет королевы Анны" был эдакой кафкианско-хармсовской комедией абсурда. Ни одной фехтовальной сцены и ни одной песни в кадре!
Казалось Юнгвальд-Хилькевич наконец-то понял, то единственное, что можно сделать с бульварным текстом Дюма, написанным по заказу газетчиков для парижского обывателя, знакомого с именем Людовик, но путающегося в номерах – это абсурдистская комедия, и не дай бог, хоть капля пафоса. "А может в воду и покончим с этим?" – обращается Д'Артаньян к Портосу в минуту отчаянья. "Что вы, Д'Артаньян, я же не умею плавать!" – отвечает Портос.
Но оказавшись без поддержки текста Дюма, Юнгвальд-Хилькевича сразу становится похож на карася без воды: кислород есть, но его слишком много, и жабры бесполезны. Если раньше режиссера хотя бы авторский текст держал хоть в каких-то рамках реальности, то тут "Остапа понесло". И получается как в анекдоте про напильник и танк: за что у нас не берутся заслуженные ветераны сцены, выходит кустарный капустник.
В финале фильма, начинается знакомая по всем нравоучительным фильмам штампованная сцена с дележом главной прелести – тамплиеровским "кольцо бессмертья". Гаджет ценный, дает жизнь вечную, но ресурс имеет только на одного человека. После парада приступов скромности, на предмет незаслужености, слово и кольцо получает Д'Артаньян. Произнеся длительный спич, о том, что дружба ценней всех прелестей в мире, он берет, да и… берет кольцо себе. И вот тут становится по настоящему страшно: кольцо бессмертия Боярскому? Да у него же уже шляпа есть, куда еще!?
В "30 лет спустя" генерал Джорж Монк, герцог Альбемарль, произносит знаковую реплику: "Вроде и жил много, и многое видел, а все одно: сгораю от любопытства. Что за детская страсть – приключения"? Но, кажется, приключения закончились.
Ничем.