Пара. Неделю назад Николай с Людмилой посетили сбор труппы родного театра «Ленком». Фото ИТАР-ТАСС
— Людмила Андреевна, сегодня должен был состояться творческий вечер Николая Караченцова в Киеве, но его в последний момент отменили организаторы, сказав, что их подвел спонсор, который отказался финансировать вечер в преддверии выборов. В кассах же нам рассказали, что причина срыва концерта — плохая продажа билетов (200—550 грн). Что вы сами думаете по этому поводу?
— Я не знаю, что там на самом деле вышло. Жаль, что так получилось. Коля очень хотел приехать. Думали в Лавру сходить... Инициатива этого вечера исходила от наших киевских друзей. Аренду в театре давали бесплатно, артисты тоже согласились выступать на добровольных началах. А собранные деньги мы планировали потратить на лечение Коли. Наши медики уже не в силах нам помочь.
У мужа левая нога стала хуже ходить, левая рука плохо двигается. Мы обратились в Китай, где нам сказали, что смогут помочь. Лечение требует трехмесячного пребывания в Китае. А это все стоит около миллиона рублей (280 тысяч грн). Деньги на это мы и хотели заработать в Киеве. Но как говорит Коля: "Нужно жить, надеяться и ждать". Так что мы надеемся и ждем.
— Марк Захаров недавно сказал, что вам с Николаем Петровичем платят в "Ленкоме" зарплату, хотя вы не играете. Кто вам вообще помогает сегодня?
— Да, в театре платят. На жизнь хватает. Трудности возникают, если нужно ехать куда-нибудь лечиться. А так много помогают — не миллиардеры, а простые люди. Я даже сама удивляюсь щедрости некоторых людей. Недавно ездили в Израиль на лечение, позвонила какая-то женщина из Украины, сказала, что они с мужем — фермеры и хотели бы просто помочь на лечение Николаю Петровичу. У меня слезы в глазах застывают от таких поступков.
— Когда с Николаем Петровичем случилась трагедия (в 2005 году актер попал в автокатастрофу, потерял речь, и восстановиться не удалось), Марк Анатольевич обещал, что не тронет в театре роли, которые играл ваш муж. Но не сдержал слово. Как вы относитесь к тому, что сейчас в "Юноне и Авось" играют Дмитрий Певцов, Виктор Раков?
— Это его право. Спектакль с Колей был совсем другим. Того потрясения, которое я испытывала раньше, у меня нет. Осталась пленка и фильм "Юнона и Авось", где можно посмотреть, как делал это Коля. А обиды все проходят. Мы люди православные, должны все прощать.
— Даже самых известных актеров у нас быстро забывают. Кто сейчас приходит к вам в дом из бывших коллег, поддерживает?
— Приходит лучшая подруга Коли Инна Чурикова, Володя Кузнецов. Просто художники по костюмам, весь его курс, который сейчас работает в других театрах. Композиторы — Максим Дунаевский, Лора Квинт. Бортко и Сурикова звонят. Для всех он раненый, но так и остался актером, другом. Коля так радуется, когда они приходят. У него нет никакой обиды на окружающих. Он не брошен и не забыт. Даже когда мы просто гуляем по улице, к нему подходят незнакомые люди и говорят: "Спасибо, что вы есть на этом свете".
— А как у него сейчас самочувствие?
— Мы достигли середины лечения, больше сделать пока не можем. Я не думаю, что он станет спортсменом или снова будет играть в театре. Но я верю, что улучшений сможем достигнуть. Мы каждый день занимаемся с логопедом. Часть связок у него погибла, но мы восстановили все звуки. Сейчас ходим, дышим, читаем вместе стихи, ходим в театр, в кино. Мы все время работаем над тем, чтобы было понятно, что он говорит. Живем, как нормальные люди. Правда, недавно у Коли снова приступ случился. Когда все прошло, он шепчет: "Боже мой, я так испугался, что умру". Я говорю: "Кока, ну ты же знаешь, мы все смертные, все умрем когда-нибудь, но там увидимся". А он: "Да, но я испугался ни этого, а того, что умру и оставлю тебя без защиты". Он даже сейчас думает, что он глава дома и главный защитник в семье.
— Вы всегда так держитесь стойко, многие восхищаются вашим терпением. У вас тоже бывают минуты отчаяния?
— Конечно, бывают. В такие минуты я беру тайм-аут и говорю: "Кока, я уезжаю на Гоа". А он: "Возьми меня с собой". И я улетаю на неделю, он остается. Я плаваю, бегаю, набираюсь сил. Скучаю по нему безумно, звоню в день по сто раз. Я вообще в жизни хочу одного: чтобы Коля жил. Когда я бегу или еду куда-нибудь, а потом возвращаюсь домой и вижу его дома, испытываю бешеную радость. И не важно, что он инвалид первой группы.
Коля ведь ничего раньше не боялся в жизни. Говорил: "Мне чем хуже, тем лучше". Никита Михалков мне однажды сказал: "Люда, не спрашивай себя, за что тебе такое горе". Бог знает, за что. Может быть, ему нужно было прожить какую-то еще жизнь, но в другом состоянии: без славы и цветов. Пронести другие духовные качества, не будучи актером. Жить, преодолевая свои невзгоды, — тоже борьба. Он ее проносит достойно. Коля и сам иногда говорит: "Да, я устаю от того, что болею, но ведь я живу, и ты со мной рядом".