Знаменитая тетя Валя, как называли телеведущую Валентину Леонтьеву все дети в СССР, смотревшие программу "Спокойной ночи, малыши", сегодня отметила бы свое 90-летие. К юбилею в Ульяновске, где в поселке Новоселицы она провела свои последние годы, у памятника Валентине Михайловне возложат цветы, а в кинозалах покажут передачи с ее участием. Мы пообщались с дочерью ее родной сестры Людмилы, для которой Леонтьева была просто тетей.
— Наталья, Валентину Михайловну любили дети и взрослые. Какой она была для вас?
— Я ее знала как тетю, а не как звезду телеэкрана. В общении никогда не чувствовала себя бедной родственницей из провинции. Она формировала мой вкус, делала мне замечания по поводу вологодского акцента. Все, что во мне есть лучшее, я переняла от нее. То, что она великая, я не понимала до тех пор, пока она не приехала к нам в Ульяновск на встречу со зрителями. Я говорю ей: "Хочу прийти, послушать". Она засмущалась: "Наташа, меня так сковывает, когда родственники в зале сидят". Тогда я молча купила билет в кассе. А во время встречи забыла, что это моя тетя. Я сидела зачарованная с открытым ртом — она полтора часа держала зал в напряжении, так было интересно ее слушать. Телевизор — это совсем другое. Мы, конечно, сбегались и смотрели ее передачи дома, вот, мол, посмотри, как Валя выглядит, но на встречах она жила с этими людьми и отдавала всю себя до дна. А ведь уже была не молоденькая, и ноги у нее болели...
— Какими были ее взаимоотношения с родной сестрой, вашей мамой?
— Они обожали друг друга. Про свою сестру, мою маму, она говорила: "Наташка, твоей матери нужно при жизни памятник ставить". А моя мама ее боготворила. Я не знаю, есть ли еще такая любовь между сестрами. Мама никогда ей не завидовала, а Валя ее всегда жалела, что она живет в деревне. Когда получилось так, что Валя приехала к маме под конец своей жизни, она была счастлива, что наконец-то будет полезной сестре. И дала ей все, что могла, хотя старше Вали всего на два года.
— Как она провела последние годы в Новосельцах? Писали, что всеми забытая и больная Леонтьева жила в нищете...
— Ну вот это неправда. В 80 лет человеку нужно питание, а оно там было качественным. И денег хватало, чтобы в плане быта чувствовать себя нормально. Кроме этого, надо отдать должное местным властям — губернатор приезжал, поздравлял ее с праздниками. В райцентре ей сделали операцию по удалению катаракты. Она смогла немного читать и не могла нарадоваться, что наконец-то видит. А так время проводила у телевизора — не могла от него оторваться. Анализировала, кто как говорит, как передача скомпонована. Сокрушалась, глядя на современных ведущих: "Боже мой, они не умеют говорить по-русски". Будучи, как говорится, не у дел, не теряла профессионального интереса к телевидению. По работе тосковала, но понимала, что в своем возрасте ничего не может. Особенно сильно стала угасать, когда осознала, что не вернется к себе домой в Москву. Кто знает, может быть, если бы ее на телевидении хоть в консультантах оставили, она бы еще пожила.
— В детстве ее сын Дмитрий возмущался, что Валентина Михайловна была все время на работе, и говорил: "Ты не моя мама, ты ихняя". Позже они не общались, сын не приехал на похороны шесть лет назад.
— Мы с ним тоже не общаемся много лет. По телефону они говорили, но мало. Валя всегда его ждала. Сложно вторгаться в чужую жизнь, бывают нюансы, о которых можно и не догадываться. При мне Митя был воспитанным мальчиком, когда я приезжала к ним в гости, радовался и хорошо меня принимал.
— Сама Леонтьева говорила, что свое сердце в первую очередь отдала телевидению, а потом уже семье. Она чувствовала себя счастливой?
— В словах проскальзывало: мол, в семье я не такая счастливая, потому счастлива в профессии. Хотя там тоже было счастье на определенном этапе. Они с мужем до безумия любили друг друга, в 39 лет у нее родился Митя. Отчуждение началось после развода с супругом-дипломатом. Тогда она жила только работой, которая стала ее наркотиком. Наверное, и судьбу свою могла бы еще раз устроить, но замуж больше так и не вышла.
— Ей присылали письма со всего Союза, на конвертах даже не указывали адрес. Просто: "Москва, телевидение, для тети Вали". Она радовалась этим посланиям?
— Да, они очень ее согревали. Писали даже сюда, в Новоселки, когда она была уже больной. По стране прошел слух, что Валя живет у сестры в какой-то дыре, так ей присылали посылки с вареньем и медом. Письма мешками шли, писали, как ее все любят и как хотят, чтобы она выздоровела.
— За границей Валентина давно стала бы миллионершей. В материальном плане она была обеспечена?
— Она никогда не была богатой. Большую квартиру в Москве получила от государства, которую потом приватизировала и оставила сыну. У нее не было бриллиантов, даже уши были не проколоты. Хорошее кольцо муж привез из Индии. Не знаю, сколько оно стоило, но это была единственная стоящая вещь. Остальное так, побрякушки... Когда мы к ней приезжали, она одаривала меня вещами. У нас с ней до верхней половины были похожи фигуры. Она все говорила: "Наташка, тебе идет, возьми". А с ее сыном Митей у моего трехлетняя разница в возрасте, поэтому всю его одежду присылали нам. Это было большое подспорье. Когда было тяжело с продуктами, старалась купить нам дорогую колбасу вроде финского сервелата или баночку красной икры. Ее муж получал чеки-сертификаты, на которые можно было в магазине "Березка" отовариться. Она покупала мне там духи.
— Говорят, что любимым блюдом тети Вали были обычные макароны?
— Да. Макароны по-швейцарски с сыром. У нас все в семье обожали их. А еще — прозрачные бульоны с разными травками. Слоеный пирог с капустой. А главное — наше семейное: торт "Наполеон" по рецепту нашей бабушки. Не такой, как в магазине, а тот, где все коржи на особом замесе выпекаются вручную. Сама Валя тоже умела готовить, но времени не было. Когда оно все же появлялось, то для Мити что-то взбивала из бананов. В магазин сама бегала за продуктами. У нее была большая сумка через плечо, как у пастухов. Так она наберет продуктов и сама домой из магазина несет.
— Какой была ваша последняя с ней встреча?
— Я приехала в деревню и говорю: "Мам, я зайду к Вале?". Она сказала, что Валя плохо спала ночью, не стоит ее беспокоить. Но я ослушалась. Когда зашла в комнату, она лежала немощная, такая вся маленькая, высохшая. На этой большой кровати ее было почти не видно. У меня даже слезы потекли, так жалко ее стало, не хотелось верить, что это та самая Валентина Леонтьева... Но я уверена — вознаграждение она получит на другом свете. Думаю, сейчас она на небе в хорошем месте. Господь послал ей слишком серьезные испытания, чтобы она перешла в иную жизнь в другом качестве. В эти последние годы она пришла к Богу. Это было не так яро и истово, но чувствовалось, что у нее появилась вера. Она исповедовалась, к ней приходил батюшка, ее соборовали. А умерла Валя на руках моей мамы.