Журналист и писатель. «Мои телохранители никогда не знают, с кем я встречаюсь» / Фото: Александр Яремчук
— Анабель, когда и как вы начали работу в журналистике?
— Работать журналистом я начала в 21 год, не окончив высшее образование. В Мехико начала выходить газета Reforma, она собиралась быть незаангажированной и набирала молодых выпускников. Это был эксперимент в журналистике, а для меня хорошая школа. (Анабель работала в отделе местных новостей. — Авт.).
— Какой на то время была ситуация со свободой слова в журналистике?
— Правительство хотело контролировать медиа. Чиновники не использовали насилие или угрозы, но они оказывали давление на владельцев прессы, старались подкупить журналистов, чтобы те не высказывались откровенно. Reforma покончила с такими методами работы. Мы стали независимыми журналистами, которые не принимали взяток, даже в виде чашки кофе (смеется).
— А какова ситуация сегодня?
— В Мексике всегда была тенденция к цензуре. В 2003—2004 годах началась война между наркокартелями, и она продолжается по сей день. Национальное и местные правительства вовлечены в схемы наркотрафика. И традиционно существовавшая цензура переросла в насилие по отношению к журналистам.
— Вы не боитесь работать в таких условиях?
— Многие журналисты хотят, чтобы люди знали, что происходит на самом деле. Они пишут правду о коррупции, о наркотрафике. И за это подвергаются насилию. Мой отец был выкраден и убит в декабре 2000 года, и никому не были предъявлены обвинения. Это заставило меня жить и понимать журналистику совершенно иначе. Я решила писать откровенно о любом виде коррупции, которую вижу. Я взяла обязательство перед самой собой заниматься расследованиями, чтобы разоблачить причастность государства к наркокартелям. Мне угрожал смертью лично генеральный секретарь общественной безопасности Мексики. В моей книге Los Seores del Narco ("Наркоторговцы", вышла в 2010 году. — Авт.) я разоблачаю, приводя документы, что он и его команда были на службе у картеля Синалоа, который Управление по борьбе с наркотиками США считает самым могущественным картелем мира. И офицеры полиции работают на эту криминальную организацию! Они защищают их, убивая врагов картеля. Как раз перед прилетом в Киев (на Всемирный газетный конгресс, где Анабель и вручили "Золотое перо". — Авт.) мне сообщили, что эти люди все еще сильно настроены что-то сделать со мной. Но я все равно собираюсь оставаться в Мексике, потому что мы должны продолжать сражаться.
— В упомянутой книге вы написали о связи наркобизнеса и власти. О чем будет следующая?
— Я собираюсь опубликовать книгу о последних днях правительства Фелипе Кальдерона (действующий президент Мексики. — Авт.). Мир его запомнит как президента, ставшего причиной смерти 60 тысяч людей (он начал войну с наркомафией, что привело к вспышке насилия и гибели множества людей. — Авт.). Аугусто Пиночет был привлечен к международной ответственности за смерть 35 тысяч людей. Кальдерон ответственен за смерть вдвое большего количества! Мексиканцы будут бороться за то, чтобы подать жалобу в Международный уголовный суд в Гааге.
Также я делаю большое журналистское расследование. Я обнаружила, и у меня есть документы, чтобы это подтвердить, что агентства в США работают с наркокартелями в Мексике. Это очень опасно. Фабула моей книги такая: картель Синалоа — самый могущественный картель в мире, потому что он защищен самым могущественным правительством мира.
— В 2010 году вы стали пользоваться услугами телохранителей. Они с вами до сих пор? Не мешают ли общаться с источниками во время расследований?
— О, это хороший вопрос! Да, с 2010 года я и моя семья живем с двумя телохранителями. Вначале боссы моих охранников хотели, чтобы я дала им список всего, что я собираюсь делать по минутам. Я сказала: ни в коем случае! Ведь это будет означать, что я не смогу работать как журналист! Поэтому каждое утро, когда я покидаю дом, телохранители не знают, куда я собираюсь. Они сидят на задних сиденьях машины, а я — за рулем. Если я собираюсь встретиться с источником в отеле, они остаются снаружи и не знают, с кем именно я встречалась. Когда я собираюсь в другой штат или страну, они не сопровождают меня и не знают, почему я туда еду. Ни в одной моей статье нет утечки информации, потому что я контролирую это очень тщательно. О моих источниках ничего неизвестно.
— Чувствуете ли вы поддержку семьи?
— (Задумавшись.) Да. В тех условиях, в которых я делаю свою работу, поддержка семьи — решающая вещь. Когда я путешествую, телохранители заботятся о моих двух детях. Через месяц после того, как мне пригрозили, что убьют, моя семья попала в страшную ситуацию. Они все могли погибнуть за три минуты. У нас был семейный праздник в маленьком кафе. Я взяла с собой телохранителей, были мои племянницы, двоюродные братья. Через две минуты после того, как я вышла из кафе, вооруженные люди вошли в него и приставили дула к головам всех членов моей семьи, даже детей. Это было послание мне, что за три минуты они могли превратить в ничто все, что я люблю в этой жизни. Когда это произошло, я чувствовала себя очень виноватой. Но члены моей семьи сказали, что, несмотря ни на что, они поддерживают меня и я должна продолжать свою работу.