Профессиональный писатель Бернар Вебер. Фото: ripol.ru
Писатель Алексей Курилко и журналист Анастасия Белоусова обсуждают тонкости классической и современной литературы. Авторы "Литгостиной" ведут переписку, и в этот раз они разбирались в устройстве загробного мира и философии смерти современного французского писателя Бернара Вербера.
Ходячая энциклопедия. Именно так зовут Вербера, который считает так: "Человечеству нанесли три оскорбления. Первое, когда Коперник доказал, что Земля не центр Вселенной. Второе, когда Дарвин пришел к выводу, что человек произошел от обезьяны, а стало быть, тоже животное. Третье, когда Фрейд объяснил, что в основе большинства наших политических демаршей или художественных проявлений лежит сексуальность"
А. Б.: "Нет такого человека, которого не интересовала бы смерть, верно, Алексей? Потому выбранная Бернаром Вербером тема для трилогии "Танатонавты", "Империя ангелов" и "Мы, Боги" была изначально обречена на успех. Еще бы! Нашелся автор, который современным языком рассказывает об освоении Континента Мертвых. Причем мир этот настолько выстроен, что в какой-то момент забываешь, что это фантастика, и воспринимаешь ее как научное исследование о том, что нас ждет в загробном мире. Поначалу записывала цитаты из толстой книжки в тонкую тетрадь: "Я создал первую умирательную машину для покорения Царства Мертвых", "Без тех, кто готов на самоубийство, мир перестал бы двигаться вперед", "Оргазм — это маленькая смерть", "Лишь та душа шла к Богу, которая оказывалась легче перышка". Потом я устала записывать, просто читала, с восторгом и ужасом одновременно. В итоге, конечно, Вербер создал уникальную энциклопедию по изучению загробного мира: здесь тебе и скандинавы, и ацтеки, и африканцы, и христианские апокрифы... Ведь писательство — это полное погружение. А ты представь себе, что он погрузился в тему смерти лет на пять! Как он не умер после этой книги? У меня уже после 100-й страницы начались приступы хандры".
Писатель Алексей Курилко.
Журналист Анастасия Белоусова.
"КАК БЫ Я ХОТЕЛ УМЕРЕТЬ"
А. К.: "Вот до чего же мы разные, Анастасия! Меня тема смерти не только не отпугивает, но еще и прельщает, манит. Может, твои приступы хандры связаны с ментальностью? Дело в том, что восточноевропейский менталитет порой восстает против такого откровенного углубления в тему загробной жизни. Вероятно, Вербер находит в себе восточные корни или каким-то образом близок к японской культуре. Там тема смерти не только не табуированная, но и абсолютно бытовая, как любая другая, скажем, выбор профессии. Если в наших школах пишут сочинения "Кем я хочу стать, когда вырасту", то в школах Японии ученики начальных классов до сих пор пишут сочинения на тему "Как бы я хотел умереть". Как тебе такая тема для восьмилетнего ребенка? По-моему, превосходно, педагогически очень грамотно и, скажем так, дальнозорко. У людей, которые так запросто и в то же время серьезно, но без страха, относятся к смерти с раннего детства, будет совсем другая жизнь и совсем другое отношение к смерти — более философское, как и у главных героев "Танатонавтов". Помню, в шесть лет я получил нагоняй от мамы за то, что на похоронах ее брата не плакал, а веселился и играл в войнушку с его сыном на кладбище, между могил. Я знал, что все люди рано или поздно умирают, но никак не мог взять в толк, почему при этом обязательно нужно плакать. Кстати, есть не один народ на планете, в традициях коих, во время траурной церемонии, во время прощания с покойным собравшиеся веселятся, танцуют и смеются. А вот в наших детях пытаются изжить подобные настроения".
Люди зажаты между прошлым, за которое им стыдно, и будущим, которое их пугает.
СЕМЬ УДИВЛЕНИЙ
А. Б."Я тебе даже больше скажу, Алексей! Такое восприятие смерти характерно не только для Японии, но и к примеру, для продвинутых монахов Афона. На Святой Горе считают, что ежедневное вспоминание о смерти делает твою жизнь осознаннее, чище, праведней и... радостней! Да и смерть праведника светла, как состояние тихой радости. А некоторые христиане даже запрещают плакать на своих похоронах, потому что их смерть — путь радости и возвращения к небесному Отцу. Вообще, Вербер — титан, несмотря на свою изящную внешность. В книге "Танатонавты" много фантазии и мудрости, и ее можно перечитывать много раз. Назову несколько моментов, которые заставили меня задуматься.
Удивление первое. Ад и Рай едины, а сатана тоже живет в Раю и считает себя одним из самых важных ангелов. Ведь благодаря ему люди растут или деградируют.
Удивление второе. При рождении каждому человеку "выдается" не только ангел-хранитель, но и демон. У того и другого одинаковые функции, но "такса" разная: ангел берет взамен обеты, а демон — силу и энергию души. Но и тот, и другой работают на благо человека. Демоны — это тени ангелов. Спорно, но здорово.
Удивление третье. Даже ангелы не видят Бога.
Удивление четвертое. В процессе умирания тела душа первым делом встречается с демонами... своих воспоминаний. Так что перед смертью лучше пройти курс психоанализа, чтобы ваши воспоминания вас же не испугали! Потом душа борется с наслаждениями, терпением и красотой. Именно борется, и только поборов их, проходит на следующий уровень.
Удивление пятое. Из Рая можно вернуться, если 40 человек будут ждать тебя и молить Бога, что ты еще нужен на земле. Это подтверждает теорию о молитвенных ходатайствах у христиан, "вымаливающих" родных, которые находятся на грани жизни и смерти.
Удивление шестое. Покорение Рая происходит по тем же законам, что и покорение новых земель. Со своими пиратами, героями и предателями.
Удивление седьмое. Красной нитью проходит тема отца и сына. Ведь вся эта танатонавтика, или игра со смертью, была основана на одном — желании главного героя Рауля еще ребенком узнать, как умер его отец. В итоге, узнав от сатаны, что его отец повесился из-за измены матери, он едва не покончил жизнь самоубийством и не бросил все исследования. На что Вербер периодически повторяет: "Мудрец ищет правду, а дурак ее уже нашел".
Иногда можно выбрать себе жизнь, но намного труднее выбрать себе смерть!
ГОМЕРОВСКИЙ РАЗМАХ
А. К.: "Вообще, еще Аристотель заметил, что главными темами, всегда интересовавшими человечество, были, есть и будут Смерть и Любовь — точнее, Эрос и Танатос. В лучших литературных произведениях эти темы переплетаются, что гарантирует читателю или зрителю достижение катарсиса — состояния духовного очищения и одновременно блаженства. Примеров тьма, начиная от гомеровской "Илиады" и "Одиссеи" или шекспировской "Ромео и Джульетты" и заканчивая произведениями того же Вербера".
А. Б.:"Да, Алексей, размах у Вербера гомеровский, ты прав! Разобравшись со смертью, он идет дальше. В "Империи ангелов" описывает, каково это — быть ангелом, когда тебе дают трех "подопечных", которых нужно привести в так называемый Рай с минимальным количеством "огрехов". А после этого — еще и "Мы, Боги", где главному герою дается возможность поиграть во Всевышнего, пройти курсы молодого Бога, которые должны завершиться дипломной работой — построением мирной цивилизации".
А. К.: "Бернар Вербер действительно профессионал. Он не опускает планку, подобно Акунину, которого я тоже уважаю, но который свои хорошие и сильные книги сознательно упрощает, опускаясь к уровню читателя. Вербер же подтягивает читателя к своему уровню знаний, растит их, причем делает это мастерски — увлекательно, доступно, с юмором. Но у автора этой великолепной трилогии есть один недостаток, на котором я бы хотел остановиться подробней..."
Секрет: "Свобода — это библиотека".
ЖАДНОСТЬ ВЕРБЕРА ПОГУБИТ
А.К.: "Книги Вербера прекрасны, увлекательны и хватают твое внимание мгновенно, с первых же строчек. Но вот удержать мое внимание, подняв так высоко планку, на протяжении 700 (!) страниц ему не удалось. В середине романа от обилия действий, персонажей и частых перемен разных точек зрения и мест действий рябит в глазах. Потому читатель устает и может даже бросить. "Танатонавты" прочтет до конца только очень терпеливый человек".
А.Б.: "Мало того, Алексей! На пятый день прочтения поняла, что меня раздражает... его ненасытность. Да-да! Жадность и ненасытность в штамповке мудрых изречений. Знаешь, что будет, если маленькому ребенку дать сразу много машинок? Он разрыдается, так как не сможет выбрать одну, пощупает несколько, бросит и уйдет в другое место. Ему нужно дать одну, чтобы он ее "прожил", а потом дать другую — тогда ему будет что вспомнить! Понимаю, читатели не дети, но, одолев этот талмуд, они возьмут для себя дай бог пару-тройку мудрых изречений. А эта пара будет жалкой и тоже скоро исчезнет из памяти. Останется только общее: "Вау, крутая книга, прочти сам, так как я ни фига уже не помню". За счет остроты сюжета, на которую "клюет" читатель, нивелируется одного открытие за другим. Меня уже не удивляет, что люди могут входить в кому и выйти живыми, не удивляют войны, смерть, да и перечисление ангелов тоже уже поприелось. А это только "Танатонавты"! Словом, Вербер — талантливый, но жадный писатель, который хочет уморить читателей обилием знаний. 600 страниц он гонял своих героев в загробный мир! Они уже и переженились, и развелись, и спасали друг друга от смерти, звездной болезни и других бед. Когда на 601-й странице архангелы таки их "грохнули", я искренне сказала: "Аминь!" Мыльная опера, а не философия уже получилась — вот что расстроило".
По Бернару: "В жизни всегда получаешь то, что выбрал".
1 + 1 = 3: "А В ШКОЛАХ ВСЕ ПЕРЕПУТАЛИ"
А. К.: "Анастасия! Единственный недостаток почти всех книг Вербера заключается, как ни парадоксально, в его главном достоинстве: он многословен. Его "Танатонавтов" читаешь уже ради того, чтобы узнать: чем эта бодяга закончится? Он ежедневно пишет по 10 страниц в день, а каждый год в день своего рождения, 1 октября, выпускает очередную книгу. Все написанное нужно использовать, верно? Не выкидывать же! Вот он и вставляет в роман, что скопилось за год".
РЕЖИМ ПИСАТЕЛЯ
А. Б.:"Зато, Алексей, приятно удивляет, что хотя бы во Франции есть такая профессия, как писатель. Вербер — настоящий профессионал, для которого писательство не просто любимое дело, а работа, которая подчинена распорядку дня, как у врача, который принимает пациентов, или плавильщика, который точно знает, когда нужно стать у печи, а когда перерыв на обед. Сам же Вербер частенько сравнивал писателей со спортсменами, которые достигают высоких результатов благодаря тому, что постоянно тренируются и живут по режиму. Он работает дома, но его время полностью расписано: с 8 до 12 пишет, потом встречи с нужными людьми — учеными, писателями. Он честно признается, что не читает книги других писателей, так как ему гораздо интереснее создавать собственный мир, чем жить в кем-то созданной реальности. Однако это не мешает ему дружить с коллегами по перу. Вечером — просмотр нового фильма. По ночам никогда не работает, но возле его кровати всегда есть блокнот и ручка — утром он первым делом записывает свои сны. Если это не удается, Вербер расстраивается, как ребенок, мол, спал зря, представляешь? А ты использовал в своих произведениях сны?".
СНЫ В ПОМОЩЬ
А. К.: "Нет, Анастасия, почти никогда. Во-первых, в отличие от Вербера, я так устаю, что во время тех пяти часов, что трачу на сон, мой мозг вырубается вместе со мной. Я не вижу снов. А медики доказали, что сны — это своеобразная работа мозга: человек уснул, а мозг продолжает перерабатывать полученную за день информацию. Но если мозг переутомлен, то левое полушарие отключается, а именно оно отвечает за воображение. Кстати, в связи со сном и ручкой вспоминается история, приключившаяся с Маяковским. Он тоже возле постели клал блокнот и карандаш. Однажды во сне он увидел человека, которому в бою оторвало ногу; солдат кричал и плакал от боли. Маяковский, проснувшись, понял, что это можно использовать как удачную метафору для поэмы. Быстро, не выключая свет, он записал: "Нога". Утром просыпается и полдня не может понять, что за нога? Какая? Чья и причем тут она, чья бы она ни была? А потом вспоминает, что он искал, с чем же сравнить потерю любимого... С человеком, который во время боя потерял ногу, когда хочется плакать и кричать от боли".
В ХОДУ ДАЖЕ ГИПНОЗ
А. Б.:"Кстати, вот ты сказал, что Вербер многословен, а ведь сам он считает своей слабостью неумение писать длинными фразами. Он любит простые предложения, и знаешь почему? Потому что такие тексты легче всего переводить. А переводят его книги на 30 языков! Вербер держит читателей в постоянном напряжении, от которого тоже можно устать, но при этом никто не рискнет назвать его книги нудотиной. Для этого, Леш, он специально изучал технику гипноза, чтобы понять подсознательные инстинкты людей и стимулировать читателей покупать его книги. Вот это я понимаю, современный подход к писательству! Никакого вдохновения и наития — усидчивость, расчет, внимательность и гипноз!".
КАК В ГОЛЛИВУДЕ
А. К.: "Анастасия, буду откровенен: верберовские романы стоят того, чтобы их читать и, может, в середине слегка помучиться, дабы не бросить чтение на полпути к убойному финишу. Вероятно, Вербер пишет так, как лучшие режиссеры Голливуда снимают кино: захватывающее начало + убойный конец = успех, несмотря на пугающую середину.
А. Б.: "По этому поводу у Бернара Вербера есть целая философия. Он называет ее "1 + 1= 3". Этот очаровательный француз уверен, что в школах все перепутали, учителя не учат мыслить широко. По его мнению, соединение двух элементов всегда рождает что-то третье. Например, мама + папа = ребенок (а не "мамапапа") или автор + издатель = книга. Такие простые истины помогают Верберу по-иному взглянуть на обыденные вещи. Критики сравнили его метод с раскладыванием кубиков. Если взять кубики из разных наборов, перемешать их, а потом сложить в виде башни, это и будут книги Бернара Вербера. Как-то по-детски, но все же гениально".
Постановки. По книгам Вербера "Империя ангелов" и "Наши друзья человеки" любят ставить спектакли.
ТРЕХМЕТРОВЫЙ МУРАВЕЙНИК ДОМА
Как это обычно бывает с писателями, свое первое произведение Вербер написал еще в детстве. Это была новелла о блохе, которая отправилась в путешествие по человеческому телу. Каждое попадание в новую область вызывало у нее желание понять, чем вообще живет существо под названием "человек". Почему, например, у него не везде есть волосы или почему он моет только определенные части тела. Когда же блоха, наконец, поняла, что же такое на самом деле человек, ее... раздавили пальцем. Как говорится, в итоге "все умерли", но школьное сочинение еврейского мальчика просто поразило учителей! Потому неудивительно, что в 17 лет он начинает писать свою первую трилогию "Муравьи", которую по праву считают лучшей у Вербера. В ней автор сравнивает образ жизни муравья, подчиненный коллективному разуму, с образом жизни человека, который все время стремится к обособленности. Автор приходит к выводу, что жизнь и поступки муравья гораздо честнее, чище и лучше, чем человеческие. Вербер писал эту трилогию 10 лет, и все это время в его кухне "жил" трехметровый муравейник, что позволяло писателю каждый день наблюдать во всей красе жизнь своих героев. Кстати, эту идею мы потом увидим в "Империи ангелов", где один из героев написал книгу о жизни крыс, для чего несколько лет держал грызунов у себя дома.
К слову, сейчас герой нашей "Литгостиной" Бернар Вербер живет в центре Парижа с сыном-подростком и кошкой, которая пришла на "смену" муравейнику. Последний после завершения трилогии был аккуратно перевезен в лес Фонтенбло и отпущен на свободу.
Муравьи честнее людей.