В начале 2000-х годов в средствах массовой информации прогремел скандал: 50-летняя киевлянка Елена Петрова обвинила пластического хирурга Романа Л. в том, что он ей неудачно сделал подтяжку лица. По словам пациентки, она хотела убрать мешки под глазами и носогубные складки, а, очнувшись после наркоза, увидела, что хирург сделал ей круговую подтяжку лица. Позднее она обратилась в суд с иском против доктора, обвинив его в том, что он ее изуродовал. Долгие годы Петрова была героиней многочисленных телешоу на тему пластической хирургии и обвиняла Романа Л. в некомпетентности. Однако, несмотря на резонанс, в средствах массовой информации и на интернет-форумах – лишь одинаковые пересказы с обвинениями, а позиции самого доктора нет. Мы поинтересовались мнением другой стороны, и нам стало известно продолжение этой нашумевшей истории.
В 2008 году Дарницкий райсуд столицы вынес хирургу обвинительный приговор. При этом суд сразу освободил обвиняемого от уголовной ответственности по сроку давности (по ст. 140 УК "Ненадлежащее выполнение профессиональных обязанностей"). Также хирург должен был по решению суда заплатить Елене моральный ущерб в размере 30 тыс. грн. Однако врач с решением суда не согласился и подал апелляцию. В результате Коллегия высшего специализированного суда отменила постановление суда первичной инстанции и отправила дело на повторное рассмотрение в первую инстанцию. После повторного рассмотрения в том же Дарницком райсуде все обвинения с доктора были сняты, и дело по ходатайству прокурора было отправлено на дорасследование. На данный момент дело с 2014 года лежит в Дарницком райуправлении полиции, и по нему не ведутся никакие действия.
Коллегия судей приняла во внимание пояснения хирурга, которые полностью подтверждали медицинские бумаги и пояснения свидетелей. Cогласно этим документам, в 2003 году пациентке выполнялась операция "фронтотемпоральний лифтинг", и ее согласие на эту операцию было зафиксировано личной подписью в истории болезни. Операция длилась около 9 часов. На 14 день после операции Елене сняли швы, и она уехала в Англию. Это был последний раз, когда она появилась в клинике пластической хирургии. Повторно обратилась к хирургу Петрова только через два года после проведенной операции. В этот момент она и обвинила доктора в том, что он ее изуродовал. На лице клиентки были рубцы, но учитывая, что с момента операции прошло три года, их происхождение установить было невозможно.
Расследование этой истории показало, что сразу после операции пациентка пластического хирурга устроилась на работу в Англии. Там, на берегу океана, она продавала хот-доги. Британские хирурги, которые потом проводили экспертизу, сделали вывод, что из-за большого перепада температуры на рабочем месте – на Елену шел пар от хот-догов и морозный воздух с океана, – у нее обострилась герпес-инфекция. В материалах дела оказались показания соседки Елены, которая также предостерегала ее, что так делать нельзя. Кроме того, свидетели показали, что в Англии Елена и ее гражданский 71-летний муж часто дрались, и к ним приезжала милиция.
Причина появления рубцов не была установлена, однако в деле есть показания свидетеля, который видел, что Петрова получила травмы в послеоперационном периоде от мужа, когда он узнал, что она сделала пластическую операцию.
В прокуратуру Елена обратилась после того, как потребовала от доктора 60 тысяч долларов компенсации и получила от него отказ.
Следователь Дарницкой прокуратуры Дмитрий Сысоев, который возбудил дело, отказал хирургу в проведении дополнительных экспертиз по непонятной причине, чем нарушил его право на защиту. Фактически, дело отправленное в суд, базировалось на одних только предположениях. Не были опрошены свидетели, чьи показания имели существенное значение, и не были проведены дополнительные экспертизы. Нам остается лишь догадываться, почему этого не было сделано изначально. Но Дарницкий суд при первичном рассмотрении дела решил все-таки провести дополнительные экспертизы по ходатайству хирурга. Согласно заключению повторной экспертизы, рубцовые изменения лица могли наступить вследствие нарушения рекомендаций врача в послеоперационный период.
Тем не менее, судья Елена Шкорина по непонятным причинам не приняла во внимание ни показания свидетелей, ни заключение повторной экспертизы и вынесла обвинительный приговор, который и был отменен Коллегией высшего специализированного суда.
Здесь возникает ряд вопросов. Почему следователь по делу не обратил внимания на двухлетний срок, прошедший с момента операции до обращения в правоохранительные органы? Почему он отказал хирургу в проведении дополнительных экспертиз? С этими вопросами мы обратились к самому Дмитрию Александровичу.
"Я был тогда следователем (сейчас Дмитрий С. работает в городской прокуратуре. – прим. ред.), моя работа заключалась в том, чтобы квалифицировать действия человека: если он виноват, то по какой статье, и направить дело в суд. Что было в суде я не знаю, поскольку не поддерживал гособвинение. Когда я расследовал это дело, я ведь тоже не с бухты-барахты все делал. Но я не доктор, и не знаю, правильно он поступал или неправильно. Поэтому мы в рамках следствия назначали необходимые экспертизы, и, насколько я помню, то их было одна или две. Также я назначал комиссионную экспертизу, в состав которой входило несколько специалистов. И эта комиссия сделала вывод, что он технически неправильно проводил операцию. После этого мы предъявили человеку обвинения по 140 статье, и он пошел в суд. Досудебное следствие проводил я, но дальше судьбу дела я не знаю: было оно на повторном рассмотрении или нет", – рассказал бывший следователь.
Здесь бывший следователь, мягко говоря, не совсем точно выражается. Мы ознакомились с материалами экспертизы. Заключение звучит так: "рубцовые изменения могли наступить вследствие технически неправильно проведенной операции" равно как и вследствие травм и нарушений рекомендации предписаний врача в послеоперационном периоде. Необходимо прояснить ситуацию. Экспертиза дает ответ только на вопросы, поставленные следователем. Следователь же, в свою очередь, согласно УПК, должен приложить все усилия для выяснения истины. На вопрос, почему же все-таки из всех вопросов, которые могли пролить свет и установить настоящую картину происшедшего и которые просил поставить перед первичной экспертизой хирург и ответы на которые стали основанием для отмены приговора следователь выбрал только те, которые позволялипредположить вину доктора, Дмитрий Сысоев не ответил, ссылаясь на плохую память. А на вопрос, почему по его мнению, в суде не была доказана доктора, Сысоев назвал "разные причины".
"Разные причины могут быть. Понимаете, человек вину не признает, считает, что он прав. А врачи, которые давали заключение – не правы. Может быть, он просил суд назначить какие-то другие экспертизы. Мне это не известно, я могу только догадываться… Я помню, что быстрого приговора там не было. Если б он был, я бы знал. Значит, оно там долго слушалось, ровно столько, что я там уже не работал. В этом деле есть и субъективные моменты, человек сам идет на операционный стол – это всегда опасно. На тот момент, глядя на материалы дела, мы сделали вывод, что виноват доктор. Но если суд посчитал по-другому, то значит так и есть".
Дело рассматривалось в судах в общей сложности 8 лет. За это время можно было провести все необходимые следственные действия для установления истины. Тем не менее, по ходатайству представителя Дарницкой прокуратуры суд возвратил дело на дорасследование. А чем же в таком случае занималась прокуратура эти 8 лет? Не потому ли вернули дело, чтобы не выносить оправдательный приговор? Эти вопросы до сих пор остаются без ответа.
В разгар скандала с Петровой против пластического хирурга выступила еще одна его бывшая пациентка Елена Дорош. В 2011 году она обвинила врача в том, что он поставил импланты в грудь, не удалив фиброаденомы, после чего у нее разошлись швы. В истории болезни, где есть согласие пациентки на операцию, однако, не указано ее желание удалить фиброаденомы. Расхождение же швов в медицинской практике решается повторной операцией, однако в данном случае пациентка от повторного хирургического вмешательства отказалась и решила лечиться по месту жительства в Вышгороде, где ей поставили дренаж, и рана благополучно затянулась. Потом в одной из клиник Киева ей удалили импланты (при этом непонятно почему с обеих сторон) и через некоторое время поставили повторно.
От клиники Елена потребовала компенсацию в размере полмиллиона гривен. Интересно, что после пластической операции Дорош лечилась еще в нескольких медицинских учреждениях, и ни в одном из них ей не удалили фиброаденомы. В пригороде Киева в диспансере ей сделали дренаж. Затем еще в одной частной клинике ей удалили импланты. И нигде до повторного эндопротезирования ей опухоли не удалили.
Медицинская литература не имеет однозначного ответа на вопрос обязательности удаления фиброаденом при проведении маммопластики, но однозначна в том, что их наличие не может привести к осложнениям и расхождению швов.
Несмотря на то, что Генпрокуратура не нашла оснований возбудить уголовное дело против Романа Л., история болезни Елены Дорош была передана на экспертизу. Клинико-экспертная комиссия Минздрава Украины дала четкое заключение: наличие фиброаденом не имело непосредственного влияния на процесс и результат эндопротезирования молочных желез.
"Врач сразу предложил мне вернуть деньги, чтобы я где-то сделала необходимые операции, и сказал, что может прооперировать меня в центре бесплатно. Но я уже тогда понимала, что обратно в эту операционную я вернуться не смогу!", – поясняла мотивы своего отказа от повторного вмешательства врача Елена Дорош в одном из своих интервью.
Главные темы