Куда ведет путь беженца

Последние события в нашей стране заставили многих украинцев задуматься или даже ощутить на себе, как это — быть беженцем. "Сегодня" собрала истории таких людей у нас на Востоке, а также в Сирии, Абхазии и Азербайджане. Мужчины и женщины рассказали нам, как они бежали из горячих точек, с чем столкнулись по пути в безопасное место, как начинали новую жизнь и готовы ли вернуться в свои покинутые дома.

Самой горячей темой нашей страны по-прежнему остается судьба мирных жителей Донецкой и Луганской областей, где все еще продолжается АТО. Сами беженцы с Востока рассказывают, что буквально прошли через ад, пока выбирались, даже несмотря на то, что некоторые уже сталкивались с войной. Например, военный медик в звании полковника из Артемовска, 56-летняя Ирина Трофимова, прошедшая и уцелевшая в Афганистане рассказала "Сегодня", что недавно, уезжая из родного Артемовска Донецкой области, натерпелась больше страхов, чем в исламской стране. "Я уезжала из Донбасса на рейсовом автобусе в Харьковскую область, а потом в Киев, где у меня есть знакомый, который помог мне временно обустроиться, — рассказала нам Ирина. — На пути автобуса было несколько блокпостов, люди в камуфляже и с георгиевскими ленточками проверяли документы на каждом из них (по словам многих, боевики ищут людей со столичной или западноукраинской пропиской. — Авт.). А вокруг горящие поля, было очень жутко. Но особенно страшно было на последнем блокпосту, уже за Славянском — нас остановили подвыпившие боевики. Мужчин выводили из автобуса и зачем-то ставили на колени, а потом отпускали. Все вооружены, что могло прийти им в пьяную голову — даже страшно представить. Проверяя документы у пассажиров, у меня спросили, за кого я, а я и ответила, что за единую Украину. На это они мне сказали: "Смотри, что будет!". После этих слов мой военный билет они бросили в свой костер, а паспорт порвали. Уже по приезду в Киев я обратилась в паспортный стол. Но мне ответили, что по закону Донецк и Луганск не являются оккупированной территорией, поэтому, мол, сделают запрос по месту прописки, чтобы восстановить документы. Попросили перезвонить через две недели, но потом снова отправили восвояси: ответ не пришел из-за того, что в Донецкой области неразбериха. После этого предложили самой вернуться в Артемовск, чтобы привезти подтверждение тамошней прописки. Я, которая прошла афганскую войну, теперь не знаю, что мне делать, я не могу ни пенсию получить, ни даже снять деньги в банке, потому что нет документов! Буду ждать, когда все успокоится".

КУДА ОБРАЩАТЬСЯ. С проблемами на новом месте столкнулась не только Ирина — это и жилье и получение соцвыплат. Но с начала июля власти упростили процедуры. Как сообщили нам в пресс-службе ГосЧС, покидающим зону АТО теперь достаточно позвонить по номеру 101, где спасатели помогут по всем вопросам, дадут контакты региональных центров в каждой области, расскажут, куда обратиться по поводу документов, жилья. Кроме того, в Украине сейчас работает несколько волонтерских организаций. "Наши контакты переселенцам из Донбасса предоставляют в нашей ОГА. Мы же располагаем базой бесплатного жилья, — пояснила нам ужгородский волонтер Леся Левко. — Тем, кто выехал, первым делом советую обращаться в администрацию той области, куда эти люди приехали".

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

ЛУГАНЧАНИН: выезжали с котом

Пока одни переселенцы пытаются вернуться, другие налаживают жизнь на новом месте. "Я луганский фотограф, выехал с женой и ребенком в Ужгород, когда было объявлено перемирие. Боялся за жену и ребенка, понимал, что идя по Луганску, тебя могут застрелить. Я, кстати, дважды беженец, в свое время уехал из Сухуми, — рассказал нам 36-летний Евгений Кудрявцев. — Окончательное решение приняли выезжать, когда начался обстрел станицы Луганская, когда у нас в доме начали трещать стекла. За неделю собрались и уехали на своем авто, в обшивку за сиденьями спрятали 3 тыс. грн, взяли все необходимое — кота, документы и вещи, ложки и вилки. Зимних вещей не брали, надеялись, что вернемся, но сейчас не уверен. Загрузили машину "под завязку" и стартанули. До этого кое-какие вещи отправили почтой. Например, компьютер. Проехали девять блокпостов, из них два — это позиции террористов. Приехали в Ужгород, где живет наш знакомый, тоже переселенец. Поселились в гостинице, завтраки у нас бесплатные — такой "подарок" от отеля. Жилье нам предоставил региональный штаб помощи переселенцам при облсовете. А вот ответить на вопрос о том, будем ли возвращаться, — сложно. Как и каждому человеку, хочется вернуться домой, но...".

УЗБЕК: шел пешком

Есть среди уехавших из Донбасса и иностранцы — 36-летний узбек Бахтияр Акбаров. Мужчина говорит, что на прошлой неделе часть пути из Луганской области буквально шел пешком, затем на попутках и маршрутках добирался с женой в Херсонскую область, а уже оттуда — в Киев.
"С Донбасса я уходил лишь с ксерокопией узбекского паспорта на руках, с оригиналом у меня проблема, — говорит Бахтияр. — На блокпостах меня пытались вернуть обратно, но обходными путями, через поля и леса, и на попутках я таки выбрался. Весь путь занял 35 часов. Это было как семь кругов ада! Здесь, в столице, живем у знакомой девушки-журналистки". Бахтияр также утверждает, что "катапультировался" с Луганщины еще и потому, что ополченцы якобы устроили на него охоту: "Сепаратисты устроили на меня охоту, потому что до военных действий я уличил некоторых из них в незаконных действиях и коррупции. Сейчас намерен добиться украинского гражданства". О себе Акбаров говорит, что он — эмигрант из Узбекистана, в Донбассе жил с 2011 года. "Звонил на горячие линии (не государственные. — Авт.), чтобы получить помощь, но из-за того, что я не гражданин Украины, возникли сложности. Решаю вопрос с посольством Узбекистана".

БЕЖЕНЦЫ СНГ: нет возможности проведать могилы родных

Со словом "беженец" на постсоветском пространстве столкнулись буквально сразу после развала СССР. Первыми бежали к соседям от карабахской, абхазской и осетинской войн. Большинству этих беженцев так и не суждено было вернуться домой. У них даже нет возможности приехать проведать могилы своих родителей.

Беженка из Баку Грета Саакян, которая теперь живет в Ереване, рассказала: "Я армянка, родилась в Нагорном Карабахе, но в детстве с семьей переехала в Баку. В годы СССР мы жили нормально, никто не делил бакинцев на азербайджанцев и армян. Я 30 лет проработала в старейшей газете Азербайджана "Коммунист", которая выходила на азербайджанском и армянском языках. Я работала в армянской редакции, но знаю хорошо и азербайджанский язык.

Я никогда не ожидала, что те, кто всю жизнь прожил с тобой рядом, будут выгонять нас из собственного дома. Когда началась карабахская война, первый секретарь компартии Азербайджана поставил цель выгнать всех армян. В конце 1989 года в нашу редакцию ворвалась группа азербайджанцев. Все журналисты забаррикадировались в кабинете главного редактора, а я осталась у себя с открытой дверью. На следующий день мы пошли к первому секретарю ЦК компартии Азербайджана. Он нас слушал, перекладывая какие-то папки, а когда мы замолчали, сказал: "Вы надоели, армяне! Куда хотите, туда и едьте. Завтра ваша газета не будет существовать!". На следующий день наша газета была закрыта".

Грета со слезами воспоминает тот разговор. До сих пор она не может спокойно говорить о том, что пришлось бежать из Баку в чем была, не имея возможности собрать вещи в своей квартире, которую заслуженная журналистка СССР получила всего за девять лет до трагедии. "Какая-то надежда, что жизнь наладится, еще теплилась. Но ночью мне постоянно звонили в квартиру и с матом заявляли, что ни я, ни моя семья живыми не выберемся из Баку. Меня спасала железная дверь. Несколько раз приходили люди с арматурой и говорили соседям, что готовы заплатить за мою голову. Последние дни в Баку я постоянно жила в страхе и до сих пор не могу прийти в себя, — вспоминает Грета. — Я чудом спаслась от погромов. Возвращаясь из командировки в Сумгаити, я позвонили в Баку, и мне сказали не возвращаться в город. Мне передали билет на самолет в Одессу (а билеты ни на что в то время уже невозможно было достать) и в тот же день с тем, что было в сумке для командировки, я навсегда улетела из Азербайджана".

В Ереване Грету и двух ее старших сестер разместили в центре для беженцев — общежитии, где уже жили семьи, пострадавшие в результате землетрясения в 1988 году в Спитаке. Центр был рассчитан на 180 человек. Здесь семья Саакян прожила 14 лет. Потом благодаря правительственной программе и помощи из-за рубежа женщины получили по однокомнатной квартире. "Я потеряла двухкомнатную квартиру, но вместо нее получила однокомнатную. Я не в обиде. Но многие семьи остаются в центре для беженцев. У них по 4—5 детей, и они считают, что однокомнатной квартиры для них недостаточно".

Долгое время не удавалось найти работу. Тогда Грета решила бесплатно готовить ребятишек, живущих в центре для поступления в 1-й класс и вузы. Ее сестра устроилась в лавашную и благодаря тому, что владелец разрешал печь хлеб для беженцев, женщина спасла от голода не одну семью. В первое время не было проблем ни с моющими средствами, ни с одеждой. По словам Греты, местные несли даже дубленки и шубы. Затем было решено открыть в центре газету для беженцев, которая называется "Вестник". Несмотря на то, что с годами жизнь наладилась, Грете тяжело вспоминать про Баку: "Мои слезы не прекращаются. Плачет моя душа. Я сейчас с вами общаюсь и мысленно вернулась в Баку, хотя возвращаться некуда — в моей квартире живут цыгане. Мы хоть и армяне, но наши корни были и в Баку. Моя мама приехала в Ереван и умерла через год. А братья похоронены в Азербайджане. Несколько лет назад их могилы сравняли бульдозерами с землей. Так что мне даже некуда возвращаться, чтобы почтить память родных".

СЛЕЗЫ АБХАЗИИ. Семья 30-летней жительницы Тбилиси Маки Макатсария до 1992 года жила в Сухуми (Абхазия). "Это был райский уголок на берегу моря с прекрасными условиями для жизни. Сухуми был городом пальм, где жили представители многих национальностей, — вспоминает женщина. — Мы жили в центре города в двухэтажном доме с садом. Мама работала главным товароведом продовольственных товаров в Сухуми. Но началась война. Она ворвалась в нашу жизнь мгновенно, без каких-либо предупреждений и намеков. Помню глаза моего отца, когда он примчался домой, взял меня на руки и сказал: "Не бойся, это скоро пройдет". Мне тогда было 10 лет. Неделю мы не могли покинуть город, который подвергался бомбардировкам. Было очень страшно каждую минуту осознавать, что ты можешь погибнуть. Но отец нашел выход и решил отправить нас на судне. Это было маленькое экскурсионное судно".

Когда семья Маки добралась до грузинского берега их поселили в помещение радиостанции: "Это была просто крыша над головой и все! Никаких условий для жизни, никаких предметов быта, а у нас на руках была еще моя младшая сестра, которой было три годика. Здесь не было не то что ванной, не было даже туалета". Маке и ее матери пришлось самим беспокоиться о себе и младшей сестре, поскольку отец остался в Сухуми и более года считался пропавшим без вести. "Нам никто не помогал, а выплаты на беженцев составляли в месяц $6 на человека. Через год вернулся отец, но, увидев как мы живем, он умер. Врачи сказали — от сердечной недостаточности, — вспоминает Мака. — Мама работала с утра до глубокой ночи. Красивая, умная, образованная женщина выращивала фасоль и помидоры! Я работала со школы то в супермаркете, то в газете, но училась усердно и смогла поступить в вуз на бюджет. Окончив его с красным дипломом, я попала стажером в администрацию туризма Грузии. Теперь я — маркетинг-менеджер шикарной гостиницы. Нам никто не помогал, мы всего добились сами. Но война оставила ужасный след в нашей жизни и мы не в силах что-то изменить".

СИРИЕЦ: "В мой дом попал снаряд"

Сириец Аббу Муханнад год назад бежал в Киев из южной сирийской провинции Деръа и сейчас с семьей живет в съемной квартире в украинской столице, мечтая побыстрее вернуться домой. "В Сирии у меня было два небольшим продуктовых магазина и два ларька с шаурмой. Моя семья жила в двухэтажном доме на семь комнат общей площадью 320 кв. м, — говорит сирийский беженец. — Когда начались бомбардировки с воздуха и в нашем городе были разрушены первые дома, когда появилась неуверенность, что ты можешь дожить до завтра, мы дождались утра, собрались и уехали в Дамаск. Здесь мы попросили открыть украинскую визы, что стало возможным благодаря тому, что в Киеве в мединституте учатся два моих старших сына. Улетел я, моя жена и младший сын-школьник.

В Сирии присматривать за делами осталась дочь, которую не отпускает в Украину ее муж. Насколько я знаю, все мои магазины разграблены. Сначала это делали люди, которым просто нечего было есть и не за что было купить продукты, затем пришли мародеры. В мой дом попал снаряд, и он почти полностью разрушен. Машина сгорела... У боевиков или джихаддистов нет авиации, значит это сделала правительственная армия. Только они сегодня наносят удары с воздуха. Мой город контролируют боевики из так называемой Освободительной армии. Они на 70% контролируют провинцию Деръа".

Семья Муханнада сейчас живет исключительно на заработки старшего сына, который смог в Киеве устроиться на работу. "Нам хватает лишь на необходимое. Но по сравнению с тем, что происходит дома, мы находимся в лучшем положении, — говорит сириец. — Я очень хочу, чтобы в домах украинцев и в вашей стране не было того, что сегодня происходит в Сирии. Спасибо Украине за теплый прием, но я не променяю свою родину на любую другую страну и даже сейчас, не возвращаясь в квартиру за своими вещами, как есть, в майке, готов сесть в самолет и улететь в Дамаск, если сообщат, закончилась война".