Многие думают, что армия это солдаты, офицеры и немного генералов. Но на самом деле есть еще и прапорщики. Прапорщики это особый вид военнослужащих. Они вездесущи и незаметны. Как суслик, который где-то есть. Солдаты, офицеры и даже генералы — в полку люди временные. Срок годности солдата — два года, офицера — чуть больше — три, пять, от силы семь. Затем в академию или в другую часть на повышение. И только прапорщик способен служить в одной части на одной должности и в одном звании 20 и более лет, пока из молодого и жизнерадостного брюнета не превратится в хитрого с прищуром проныру.
За столом собралась пестрая компания. От багровых лиц можно было прикуривать. Расположились на складе, между стеллажами, на которых покоились валенки, солдатские шинели, кирзовые сапоги и коробки с ваксой. Пару старых канцелярских столов приставленных друг к другу вместо скатертей были накрыты простынями со штампами и эмблемой МО. Достархан был щедр и разнообразен. Копченые куриные ножки, подковы домашней колбаски, малосольные хрустящие огурчики, квашеная капустка, ароматное подкопченное сальцо с проростью, пузатые огненные помидорчики, румяные пампушки с чесночком и зеленью и, конечно же, настоящая украинская самогоночка, разлитая в граненые стопочки. Праздник желудка был устроен по поводу. Прапорщик Миша Цуркан принял на себя нелегкую ношу — должность начальника склада. Отслужив пару лет старшиной батарей, Миша принял предложение, от которого отказываться было глупо и где-то даже грешно. Хотя бы потому, что до него на этом посту был его родной отец, уважаемый в полку человек и тоже прапорщик Гриша Цуркан, которому пришло время выйти на пенсию. По такому случаю собрался цвет прапорщицкого сообщества полка: Наливач, Сулий, Сало и другие.
— Желаю тебе, сынок, чтобы служба у тебя была поставлена по первой категории, то есть как положено, чтобы уважали тебя, и ты уважал, — выпучив грудь колесом, со стопкой в руке торжественно напутствовал Цуркан-старший. Выпив стопку лучшего своего самогона, старший Цуркан бросил в рот кусок сала и продолжил.
— Вот, теперь это твое, принимай, — сказал прапорщик, протягивая сыну связку ключей с печатью.
— Служи, как отец служил. Правильно я говорю? — Цуркан старший вопросительно посмотрел на Наливача.
— Да, да, мотай, Миша, на ус! Батько плохому не научит, — кивал головой Наливач, подняв палец вверх.
Все выпили и потянулись за закуской. Заполняя промежуток между тостами чревоугодием и разговорами на повседневные темы, где и в какую цену лучше будет купить посреди зимы картошку, если на полковом складе опять все сгниет, почему опять задерживают выдачу пайка, и когда наконец то повысят денежное довольствие. Обсуждая и гогоча, веселая компания, соблюдая меры противопожарной безопасности, высыпала перекурить на улицу. Приближающийся со стороны штаба уазик, первым увидел осмотрительный Сулий.
— Але, гараж, командир едет, — подал он сигнал бедствия.
— Полундра, свистать всех наверх! –— подхватил инициативу Наливач, и прапорщики, как стайка воробьев, запорхнули обратно на склад подальше от командирских глаз. Забежав на склад, собутыльники бросились врассыпную, зарываясь в вещевом имуществе полка и прячась между стеллажами.
— Никому не высовываться! — крикнул Цуркан-старший и потащил на выход Цуркана-младшего, впервые попавшего в ситуацию шухера на новой должности.
Энергично закрыв двери склада, Цуркан-старший стал искать ключи, перебирая содержимое карманов.
— Ключи у меня, вот они, — включился Цуркан младший.
— Миша, так что же ты молчишь как рыба об лед? Тут шустро нужно, — передавал опыт прапорщик.
Опыт двух десятилетий был как нельзя кстати, дверь была закрыта и опечатана практически мгновенно. Отец и сын пошли навстречу приближавшемуся командирскому уазику. Командир полка Неясный, был полковником старой закалки. В дела подчиненных сильно не лез, но и порядок требовал неукоснительно. За те пять лет, которые он командовал полком, в части сложилась атмосфера порядка и взаимоуважения. Прапорщики застыли по струнке, уазик остановился.
— Товарищ полковник, разрешите доложить, прапорщик Цуркан склад сдал, — доложил Цуркан-старший в надежде на похвалу и потерю интереса командира к хранилищу.
— Молодец, Цуркан, как всегда молодец! — восхитился командир неизвестно откуда взявшейся молодцеватостью прапорщика.
— Как думаешь, сын не подведет? — спросил командир, глядя на Цуркана-младшего.
— Пусть только попробует! — отцовский кулак уперся в нос Цуркана-младшего, от чего тот шарахнулся в сторону.
— Ха, ха, ха, ха, — засмеялись старики-разбойники. Неожиданно командир стал как собака хватать ноздрями воздух.
— Цуркан, ты что, выпивший? — сверлил взглядом командир, разговор приобретал опасный оборот.
Цуркан-старший зачем-то снял с головы камуфлированное кепи и, зажав его в мозолистых прапорщицких ладонях на уровне груди, в извиняющемся тоне произнес.
— Александр Николаевич, это вчерашнее не выветрилось, — содержание ответа в сочетании с позой глубочайшего раскаяния смягчили командирское сердце.
— Смотри мне, — грозно сказал комполка и уехал в сторону казарм.
Отец и сын пошли к складу. Открыв склад, Цуркан-старший громко объявил отбой воздушной тревоги, после чего лучшие представители вида прапорщиков опять собрались у стола. Разбирая ситуацию, все хвалили Цуркана-старшего за его изворотливость. Зная о том, что дважды снаряд в одну и ту же воронку не попадает, рыцари прапорщицкого стола расслабились, не заметив, как день подошел к концу. Тяпнули на посошок и стали расходиться по одному, соблюдая меры конспирации, установленные много лет назад. Последними склад покинул новый начальник склада Цуркан-младший. Настроение было приподнятым, для полноты счастья хотелось отлить. Мочить углы собственного склада ни руки, ни другие части тела не поднимались. Оросить рядом стоящее дерево не давал новый статус. Выход был — идти в уборную за складами. Крутя на пальце ключи от склада и насвистывая, прапорщик уверенным походным шагом приближался к сортиру. В сортире было много мух, спертый запах торопил посетителя на вход, сделав несколько оборотов, ключи слетели с пальца, ударились о дощатую стену и пролетев через дырку в полу плюхнулись в глубине. Цуркан-младший выругался. На смену одной проблеме появилась другая — куда более серьезная. Утром нужно было выдавать имущество для полевого выхода. И даже если ключи это полпроблемы, утеря печати, которая была на связке, сулила настоящие неприятности. И это сразу после принятия должности. Худшего представить было нельзя. Признаться отцу — позор, доложить о проблеме командиру — поставить крест на службе. Оставалось одно — облачившись в резиновые сапоги и вооружившись фонариком самостоятельно начать поиски, а чтобы избежать огласки, начать их под покровом ночи.
С наступлением темноты ловец жемчуга отправился на поиски ключей. Зайдя с тыльной стороны сортира, Цуркан-младший облачился в бахилы и перчатки от общевойскового защитного комплекта и, пробравшись в подполье отхожего места, лучом фонарика стал шарить в поиске пропажи. Удача, неизменный спутник цуркановской натуры, не подвела и на этот раз. Связка ключей с печатью блеснула в луче фонарика. Прапорщик, пригнувшись, стал пробираться в направлении цели, внезапно фонарик потух, все окутав темнотой. Когда глаза привыкли, положение не казалось таким уж и безнадежным. Столб лунного света через отверстие в полу уборной освещал место падения ключей, искатель продолжил движение. Когда цель была на расстоянии вытянутой руки, в сортир кто-то вошел и пятой точкой закрыл лунное освещение. Цуркан -младший не желая упускать удачу с негодованием ляснул наглую задницу со словами.
— Мужик, не загораживай мне свет.
Задница подчинилась и очень даже быстро, молча выскочив из уборной. Топот, доносившийся из ночной тишины, говорил об ускоренном перемещении ее носителя в неизвестном направлении.
По пути от уборной до забора воинской части прапорщик, осчастливленный находкой ключей, нашел еще несколько предметов — солдатский ремень с флягой и кепи. Удача сегодня ему явно сопутствовала, Цуркан-младший был доволен. Карьера начальника склада начиналась правильно.
Главные темы