В Одессу наведался знаменитый французский музыкант Камиль Чалаев. С 2004 года он регулярно приезжает к нам с проектом "Дикая школа", цель которого — помощь детям с различными патологиями центральной нервной системы и опорно-двигательного аппарата.
Суть проекта такова: Камиль собирает вокруг себя малышей и играет с ними на различных музыкальных инструментах — барабанах, колокольчиках, индийских флейтах. Раньше в "Дикой школе" участвовала арабская и африканская молодежь из спальных районов Франции. Но в 2002 году музыкант получил возможность выезжать из страны и начал работать за рубежом сам.
Кто такой Камиль Чалаев? Как у многих выдающихся людей нашего времени, у него одесские (ну или почти одесские) корни. Его дед, Яков Каплун, родился в Херсонской губернии (ныне Первомайск, Николаевская область), а в Одессе учился скрипке у самого Столярского. Яков Львович и стал первым учителем музыки 4-летнего Камиля. До семи лет он каждый день учил мальчика скрипке, в результате музыка стала для него, как вспоминает сегодня музыкант, "врожденным языком".
ИЩУТ ПОНИМАНИЯ. Одесские сессии "Дикой школы" последние годы проходят в Доме с Ангелом. С момента основания этого благотворительного фонда здесь побывало 23 тысячи детей с различными отклонениями. Как рассказала нам руководитель отделения арт-терапии БФ Светлана Григорьева, каждый ребенок получает здесь ежегодно две недели процедур и те, на кого выпадает очередной приезд Камиля, запоминают это надолго.
"Главная задача мамы — это исследование и понимание того ребенка, которого ей подарила судьба, — поясняет Светлана. — Хорошо, когда мама это умеет делать, но иногда им это не удается. Тогда им помогают в этом занятия с Камилем". Тем более, подчеркивает специалист, малыши чувствуют интерес взрослого мужчины, которого так часто не хватает в семьях с больными детьми. "Чего греха таить, — вздыхает она. — Многие отцы не выдерживают нагрузки и уходят, а дети остаются без мужской энергии".
Прижимая детей к телу, он учит их дышать. Фото: К. Адысеева
Главной проблемой Камиль называет родителей, которые все время пытаются указать детям, что и как те должны делать. "Благодаря нашим сессиям многие ребята поняли, что музыка это не обязательно "сели вместе, поем хором", — говорит он. Да и сами мамы многому учатся у музыканта. "Камиль искренне интересуется каждым и показывает, как можно находить изюминку в любом ребенке", — рассказывает Светлана Григорьева.
ЗВУКОТЕРАПИЯ. Музыкальная терапия Камиля Чалаева для Одессы уникальна. "Когда я была на научных конференциях, то не слышала о музыкальной терапии, разве что об арт-терапии, — сожалеет главный невролог детской облбольницы Надежда Волошановская. — Мы применяем только комплекс традиционных методик". На сессиях "Дикой школы" дети учатся слышать звуки, то есть делают первые шаги в овладении речью. "Они активно участвуют в процессе, не боятся использовать инструменты, — отмечает логопед Дома с Ангелом Наталья Затышняк. — Свое, в некоторых случаях парализованное тело они приспосабливали под инструменты. Очень важно, что каждый инструмент для звукоизвлечения требует своего движения, что развивает тело".
Музыкант уверен, что самая главная проблема маленьких одесситов с ДЦП — это слишком короткие вдох и выдох. Чтобы развить их, можно прибегать к разным способам, в том числе использовать античную поэзию, в которой есть внутренний ритм, присущий дыханию. "Камиль учит их дышать, — говорит логопед. — Он прижимает их к своему телу и начинает произносить звуки, которые ребенок не только слышит, но и чувствует телом через вибрации".
Свой 10-й, юбилейный приезд в Одессу Камиль Чалаев отметил концертом фортепианной музыки, который прошел в Доме с Ангелом.
МУЗЫКАНТ-ЭМИГРАНТ ИЗ ФРАНЦИИ
Камиль Чалаев: "Одесса в 2004-м меня поразила — все серое, запах солярки"
— Когда вы впервые привезли "Дикую школу" в Одессу?
— В 2004 году я впервые попал в ваш город, который меня поразил. Все серое, запах солярки в воздухе. Одесса стала первым постсоветским городом, куда я попал. Причем до эмиграции из России (1989 год) я в Одессе не был. Теперь же я, можно сказать, замыкаю круг, который начал мой дедушка, учившийся здесь музыке.
— А как вы вышли на Дом с Ангелом?
— Мое первое знакомство с Борисом Литваком (основатель Дома с Ангелом. — Авт.) состоялось, когда я приехал в Одессу с моей женой, хореографом Сабин Жаме. Ситуация мистическая — покойная дочь Литвака была франкоязычной, очень любила Францию и она примерно того же возраста, что и Сабин. Когда Борис Давыдович увидел мою супругу, он буквально за нее схватился. Позже нас нашли и пригласили проводить сессии в Доме с Ангелом, откуда мы больше не уезжали.
— А как выглядела ваша творческая биография до эмиграции? Вы с группами гастролировали в СССР?
— До 7 лет я занимался скрипкой. Потом до 15 лет учился в центральной московской музыкальной школе, откуда меня, кстати, исключили из-за смены ректоров. В итоге 8-й класс я заканчивал в 781-й школе Перовского района Москвы, как сейчас помню. Тогда же я начал увлекаться бас-гитарой как инструментом, никак не связанным с классикой, от которой я тогда устал. Начал играть джаз-рок, а где-то в 1980 году мне позвонил Крис Кельми и предложил играть в его команде, причем говорит: надо завтра играть спектакль "Звезда и смерть Хоакина Мурьеты". Так я и попал в театр, ради которого прекратил всякую учебную деятельность. Тем более в театре я мог и на скрипке играть, и электронной музыкой заниматься, и даже петь. С рок-оперой "Юнона и Авось" я даже съездил в Париж. А позднее, застряв в Саратове, я начал ходить в храм на утреннюю службу, а потом и петь. Тогда же я и крестился. С 1985-го я уже пел в церкви, параллельно занимался авангардом и поигрывал в разных группах — в "Браво" с Жанной Агузаровой, которая тогда только вернулась из тюрьмы, в "Воскресенье" с Лешей Романовым, которому я, кстати, стал крестным отцом. В 1989 году уехал во Францию и попал в город, где за неделю до этого на пенсию ушел церковный псаломщик. Они удивились, что советский человек знает весь обряд, предложили мне стипендию для учебы в Сергиевском подворье, и работу. Я думал всего 20 секунд и работаю в этой церкви до сих пор.
— Что можете сказать о своей терапии?
— Я не пытаюсь, в отличие от многих родителей, нормализовать детей-аутистов, детей с синдромом Дауна и другими серьезными болезнями. Как по моему мнению, так и по мнению президента Новой Свободной академии, при которой работает моя "Дикая школа", Нины Раш де Траубенберг, нормализация этих ребят целью быть не может. Стоит отметить, что она почетный профессор Сорбонны и университета Рене Декарта, детский психолог, и когда-то была правой рукой Роршаха (знаменитейший швейцарский психолог и психиатр Герман Роршах, создатель теста исследования личности Пятна Роршаха. — Авт.). Дети слушают, как я играю, я помогаю им импровизировать, приглашаю их в музыкальное пространство. Создается авангардная музыка, которая всегда находится в действии и становлении, никакой заданности в ней не существует. Сегодня результат конкретно не виден, но есть много детей, которые приходят год за годом, я с ними делаю постоянно какие-то новые вещи. У таких детей познание идет сократически — не вовне, а внутрь себя.
— А на что существует "Дикая школа"?
— Сегодня я понимаю, что заработать на этом нельзя. Проект выживает только благодаря тому, что я как-то умудряюсь вести дела во Франции.
— Желания вернуться в Россию нет?
— Нет, я не переношу больше эту страну. Я был в России в 2007 году, провел неделю и больше не хочу. Я часто езжу в Украину, мой старший брат в Киеве крупный ученый. Здесь какая-то более нормальная среда. Я родился в Москве, но всегда хотел оттуда смыться. Эмиграция — жесткая вещь, но она позволяет познавать собственную культуру.
Михаил Штекель
Главные темы